Анджей Пшипковский - Одержимые

бассейна, — сказала Моника отцу, когда весной стало припекать солнце. — Занятий уже нет, я предпочитаю учить на воздухе, а не дома.

Отец понимающе улыбнулся и спросил, любит ли Роберт тоже такого рода занятия.

— Ты удивишься, — сказала она серьезно, — но Роберт даже не подозревает об этом моем намерении. Да у него и нет времени. Этот твой коллега, у которого он работает, страшно требовательный человек.

— Но он хорошо ему платит, правда? Если бы Роберт работал в моей канцелярии, то получал бы поменьше.

— Не верю, — приняла она вызов, — ты не кровопийца и не скряга.

Отец поцеловал ее в лоб и вышел. Он был прекрасным отцом. Мать ушла от них, когда Монике исполнилось шесть лет. Она просто однажды вышла из дома и никогда уже обратно не вернулась. Домом — огромной мрачной квартирой, занимающей весь этаж особняка на виа Долороса — занималась повариха и горничная. Монике было лет двенадцать, когда как-то вечером отец разложил перед ней картонную модель домика словно из сказки. Красная черепичная крыша, две террасы, белый фасад. Потом на плане он нарисовал, как будет выглядеть ее комната для занятий, спальня, ванная.

— Все это будет только твое, слышишь? Тебе будет значительно удобнее, чем в этой большой, но темной комнате.

Как раз тогда начался строительный бум. Земельные участки стали дорожать, огромные суммы платили за находящиеся в центре трущобы, которые тут же ломали, чтобы поставить высокие коробки из стали, алюминия и сверкающего золотом стекла. Отец не хотел жить в центре. Он получил предложение одного американского консорциума, который строил микрорайон — предмет мечтаний с неспокойной, но неоднородной архитектурой, где предусматривалось все — от жилых небоскребов, словно башни стерегущих границы застраиваемого участка, разной высоты корпусов с апартаментами до так спроектированных односемейных домов, чтобы они обеспечивали их обитателям максимальную изоляцию от соседей. Садики вокруг домов имели форму патио и были окружены белыми каменными оградами, крытыми красной черепицей. В микрорайоне был собственный торговый центр с магазинами и со всевозможными предприятиями бытового обслуживания, свой спортивный клуб с плавательными бассейнами, полем для игры в гольф и прекрасно содержащимися теннисными кортами, а также с рестораном, баром и залами для приемов на случай, если бы кто-то из жителей района хотел принять гостей. Микрорайон охранялся частной полицией. На его территорию могли въехать лишь имеющие пропуск местные жители или их гости, о прибытии которых следовало заранее по телефону предупредить охрану. Все это стоило огромных денег. У отца они уже имелись. Его адвокатская канцелярия представляла интересы многих влиятельных и богатых людей, и прежде всего тех, кто за океаном нажил состояние, а сейчас хотел вложить деньги в какое-нибудь дело на родине, полагаясь на защиту своих интересов со стороны солидной юридической конторы и требуя полной гарантии от всякого рода мошенничеств, которыми славилась эта страна. Фирма адвоката Пирелли снискала репутацию самой солидной фирмы города, тем более что отец Моники в течение уже нескольких лет занимал пост сенатора республики и тем самым играл серьезную роль в политике. Поэтому деньги поступали постоянно, гонорары исчислялись сотнями тысяч швейцарских франков, ибо местная валюта, подверженная сильной инфляции, по сути дела не годилась для расчетов. Такая процедура была не совсем легальной. Моника об этом знала, и у нее появились кое-какие сомнения. Отец не отмахнулся от сомнений дочери и прочитал ей серьезную лекцию о гражданском долге, и прежде всего о естественном неравенстве людей в зависимости от тех обязанностей, которые они выполняют, что должно было означать: чем большее бремя долга несет на себе человек, тем большими привилегиями он может пользоваться. Все это звучало довольно неубедительно, а равенство согласно закону оставалось чистой теорией.

Отец глубоко втянулся в политику. Он не номинально выполнял обязанности сенатора, пользуясь лишь привилегиями, а работал в комиссиях, был советником руководства своей партии, ее лидеры считались с его мнением. Следовало ожидать скорого назначения сенатора членом Главной комиссии христианских демократов. Это означало, что он в ближайшее время получит министерский портфель. Ранее он противился этому, ибо ему пришлось бы отказаться от ведения дел в своей --">