Юрий Рогоза - Убить Юлю II

ни за что не поверю, что твои молодые да деловые волчины их к себе на пушечный выстрел подпустят! Больно им нужны борцы за народное благо! Ага, щас!!.. Им бы поскорее всю страну нагнуть по полной да поиметь свой козырный интерес!.. И даже ты им не указ! Может, ошибаюсь, Федорыч? Тогда так и скажи. Вот только прав я, к сожалению…

Ю легко тронул меня за плечо – молодой, красивый, ангел ангелом…

- Мне пора…

- Но ты же еще вернешься?

- А я и не ухожу. Просто увидимся мы нескоро… 

- Тогда что же – прощай?

- Погоди. Осталось главное.

- Главное?..

- Конечно. Пообещай, что скажешь людям правду. Слышишь, пообещай!.. Ведь я здесь именно для этого…

- Погоди, погоди, Ю… - я решил, что ослышался. – Я должен что-то людям говорить?!.. Я?!!.. Это при тебе-то, живом ангеле?!!.. А ты сам не хочешь объяснить им, что к чему?.. И мне заодно…

По лицу Ю пронеслась тень. Но едва заметная, мимолетная, не стершая улыбки…

- Эх ты… А еще писака! Ты же должен знать – люди не верят пророкам и ангелам! В этом все дело. И никогда не верили… Люди не виноваты, они созданы такими. Они наоборот, верят выдумщикам и сказочникам. Таким, как ты, одним словом…

- Но я же могу ошибиться, Ю! Как мне не ошибиться?!..

Солнечные блики уже сползали по стенам домов, дрожали на верхушках деревьев… Я чувствовал, что времени почти не осталось, а спросить нужно было еще о многом. Об очень многом…

- Как мне не ошибиться?!!... – еще раз крикнул я очень громко, хотя Ю был совсем рядом.

- Говори сердцем. Не ври…

- Мне не поверят!..

- Не хитри, тогда поверят. И не делай никому больно. Помни – когда Кучма обнимает внука, он тоже весь – из добра и нежности…

- Я понимаю…

- Не жалей только самую черную силу. Никогда не жалей и не бойся ее! Слышишь?

- Да. Они будут мне мстить?

- Ничего, я буду рядом… И люди тоже будут рядом. Так что не переживай…

Я вдруг почти физически ощутил, что Ю стал призрачным, невесомым и неземным. Он ускользал, как всегда ускользает из реального мира самое главное, как тает утром подаренное во сне умение летать – такое доступное и понятное еще секунду назад, там, во сне…

Рыжая поливальная машина, сделав неторопливый круг, возвращалась. Проползая мимо нас, она так резко выстрелила в новый день струей воды, что я зажмурился. А когда через миг открыл глаза, Ангела Ю рядом не было…

Зато была радуга. Огромная и яркая, она висела над маленькой Печерской площадью. Она росла и поднималась.

И была флагом.

И была музыкой.

И была свободой.

- Только не молчи! – голос ангела, затихая, пронесся по ожившему от лучей небу, слышный только мне. – Не молчи, слышишь?!.. Говори!..

ГОВОРЮ

Я скажу! Я скажу. Скажу…

Вот только что, собственно, говорить?.. Ю, о котором я теперь вспоминал без обиды, а лишь с чувством нежной благодарности, так и не открыл мне никакой тайны – великой и общей для всех. И даже квест его не был квестом! Он только протащил меня по ночной столице, сталкивая со случайными (случайными ли?..) политическими и неполитическими персонажами, заставил думать и вспоминать и чувствовать. И еще – убил остатки веры в пани Юлю, ту самую веру, которую я - все, в общем, понимающий - превратил в свою любимую сказку, стараясь не замечать ни циничных фраз, ни хладнокровного торга с «непримиримыми» врагами, ни жестко, без сентиментов, просчитанного финансового интереса, ни полного презрения к «электорату», который на трибуне талантливо сменялся проникновенным голосом, полным доброты, понимания и отваги…

Извини, пани Юля, больше это не работает. Верилось, да перестало…

Да, самые красивые и порывистые знамена в мире развеваются над твоей вскинутой головой, но этот театр не просто лжив, он кровью пахнет, и именно от этого запаха, а не от чего другого, ты больше всего пьянеешь. Батальоны обманутых готова бросить ты на улицы пушечным мясом, и не спорь, других убеждай, я-то точно знаю, что так оно и есть! А я теперь точно знаю, чего не хочу. Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ХОТЬ ОДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ МОЕЙ СТРАНЫ ВЫПУСТИЛИ КИШКИ РАДИ ТВОИХ БАБОК! Ясно?! Ни киевскому прохожему, ни самому чумазому Луганскому шахтеру, ни горловскому пацану, ни львовскому учителю!.. Вообще никому. Потому что люблю я их – восточных, западных, умных и не очень… Любых!!.. Таксисты, это и вас касается, я на вас набросился в этой книге – и справедливо, сами знаете! – но все равно ваши принесенные под вечер домой гривни пахнут усталостью, потом и резью в глазах, а значит, вы – братья мои, я лучше подерусь с вами, чем буду обманывать, --">