Николай Иванович Леонов , Алексей Викторович Макеев - Красная карточка

Жмыхов не спешил подниматься. Он изобразил на лице гримасу невыносимой боли и вцепился в свою ногу. Краем глаза он видел бегущего в его сторону судью и человек пять игроков. Над Алонсо опять колдовали врачи. Встать самостоятельно он уже не мог.

Первым к Жмыхову подбежал Приходько и незаметно пнул его ногой по ребрам. Этого Жмыхов вынести уже не мог. Он мгновенно вскочил и кинулся в драку. Правда, его тут же оттеснили свои, да и судья вмешался, который, оказывается, отлично видел незаметный удар Приходько. За минуту до конца капитан «Авангарда» получил красную карточку и был изгнан с поля, откуда ушел с гордо поднятой головой. Но и Жмыхов получил свое. За грубый фол против Алонсо он получил «горчичник», но это его мало расстроило. Сейчас это уже не имело никакого значения. После сегодняшнего поражения шансы остаться в «вышке» становились призрачными. Нилыч уже не метался по беговой дорожке, а неподвижно сидел на скамейке. Физиономия его была мрачнее осенней тучи.

Алонсо все-таки унесли на носилках. После финального свистка Жмыхов уходил с поля под злобный свист трибун. Ему было наплевать. Он предвидел неприятный разговор с тренером, и вот это расстраивало его по-настоящему.

Однако после матча Нилов даже не заглянул к игрокам. Сказали, что он тут же уехал – вроде бы объясняться с руководством клуба насчет грядущих перспектив. Объяснялся с командой сердитый и немногословный Крапивин. Впрочем, сегодня он был даже сдержаннее обычного и только в двух словах выругал нападающих, которые не давили на штрафную соперников и таким образом развязали им руки. Похоже, второй тренер и сам уже смирился с неизбежным крахом. И о чем тут было говорить? Так что, можно считать, все закончилось спокойно.

Правда, случились еще два происшествия, непосредственно касавшиеся Жмыхова. Сначала в раздевалку «Лития» попытался прорваться неугомонный Приходько с двумя товарищами, но его быстро увели остальные игроки «Авангарда», которые после победы были настроены благодушно и не хотели скандала.

Второе происшествие вообще показалось Жмыхову дурацкой шуткой. Когда он после душа, свежий, переодетый в модный костюм, вышел с территории стадиона на автомобильную стоянку, к нему вдруг подошел незнакомый парнишка лет десяти и, волнуясь, спросил: «Вы – защитник Жмыхов?»

– Ну я, – снисходительно ухмыльнулся Жмыхов.

Он гордился тем, что его узнавали в лицо. Иногда у него даже автографы брали. Пацану, видно, тоже понадобилась его подпись – он протягивал Жмыхову лист бумаги. Однако тут же выяснилось, что мальчишка не интересуется автографами, а принес Жмыхову письмо.

Озадаченный Жмыхов повертел в руках белый, гладкий, без единой строчки конверт и хмуро буркнул:

– От кого письмо-то?

– Не знаю, – пожал плечами пацан. – Дяденька просил передать. Он ушел уже.

– Лучше бы это была тетенька, – проворчал Жмыхов, вскрывая конверт. – С пятым номером… Слышь, пацан, ты в следующий раз мне от дяденек малявы не носи…

Он оглянулся – мальчишки уже не было. А в конверте обнаружилась красная пластиковая карточка, вроде тех, что предъявляют футбольные судьи, когда удаляют игрока с поля, и короткая записка, отпечатанная на принтере: «Вы удалены с поля окончательно и бесповоротно. Решение обжалованию не подлежит. Верховный судья».

– Дерьмо! – сказал Жмыхов, засовывая глупую записку обратно в конверт и швыряя на асфальт.

Однако настроение у него почему-то упало. В раздражении он уселся за руль своего «Вольво» и поехал сразу домой, а не в любимый ресторан, где собирался поужинать.

В своей холостяцкой квартире на шоссе Энтузиастов он выпил на ночь водки, посмотрел какую-то чепуху по телевизору и лег спать. Телефоны все отключил – не хотелось никого ни видеть, ни слышать.

Утром все изменилось. Он вышел из дома свежий и полный сил, ни о чем не сожалеющий. День обещал быть прекрасным. На голубом небе до самого горизонта не просматривалось ни одного облачка.