Евгений Васильевич Иванов - Лёд под ногами майора

В этот особенно холодный зимний день майор Князев прогуливался со своим единственным другом Анатолием.

–Брррр. Ну и холодина же. И как раз в мой выходной. Зараза, – выругался майор и смачно сплюнул на землю.

–Да ладно тебе бурчать, Паш. Наслаждайся нашей прекрасной, живописной сибирской зимой. Где ты еще такое найдешь? – успокаивал друга Анатолий Молчанов, поэт в душе, журналист по профессии.

Коротко стриженный, крепко сложенный, но не очень высокий майор совсем не был похож на своего высокого, но худого, как спичка друга с патлами, которым мог позавидовать иной лев. Откровенно говоря, эти друзья, имевшие так много внешних различий, имели не меньше различий и внутренних, однако их дружба текла уже больше пятнадцати лет, даже не думая иссякать.

–Слушай, Толя, давай уже зайдем в какой-нибудь бар или кафе. Природа природой, но я сейчас уже околею, ей-богу, да и говорить, сидя, оно сподручнее: в ногах-то правды нет.

–Ладно-ладно, уговорил. Пошли тогда в наше любимое.

–Ага.

Неспешным шагом друзья направились в кафе “Солярис”. Майор, мыслями уже устремившийся в мир тепла и вкусной еды, был вынужден спуститься на землю из-за того, что какой-то бородатый мужчина толкнул его плечом по ходу движения.

–Эй, черножопый, зачем тебе вообще глаза, если ты ими не пользуешься? – агрессивным тоном бросил Павел в лицо, пойманному им за рукав человеку нерусской национальности.

–Э, ты как со мной разговариваэшь? Э, слищишь? – надулся в ответ проходимец, выдвинув грудь вперед и раздвинув руки.

–Ух, ты! Какие позы принимает наш петушок. А как заливает-то! А не боишься-то без братков на меня бычить, урод? – сказал майор, расправив спину и вплотную приблизившись к лицу прохожего.

–Ой, да ладно тебе, Князь, отстань от него, пошли уже в кафе, – пытался успокоить разгорячившегося друга Толик.

–Нееет, так уж не пойдет. Пока эта тварь не объяснит мне, зачем ему глаза, никуда мы не пойдём.

–Э, братан, отпусти мэня это по-братски, спешу я, панимаишь? – проблеял изрядно струхнувший прохожий.

–Я в последний раз тебя спрашиваю: “На кой чёрт те-бе гла-за?” – свой вопрос майор проговаривал медленно, издеваясь, чеканя каждый слог.

После этой фразы проходимец резко дернул руку, высвободившись из захвата и драпанул, что есть мочи. Майор победно усмехнулся, Толя же лишь устало покачал головой.

–Ну вот опять ты, Князь, докопался до бедного человека. Вот что он тебе сделал? Не мог ты мимо пройти что ли? Ну как так-то?

–Ой, опять ты начинаешь, – устало махнул рукой Князь, – Вот, а че он толкается? Вроде гость в нашей стране, а уважения никакого.

–Ай, не понимаю я тебя. Добрее быть надо. Добрее, – сказал, качая головой журналист.

Остаток пути до кафе они прошли молча, размышляя о своем. Они сделали заказы и уже снова мило беседовали, когда у майора зазвонил телефон.

–Да… Ага, понял. Сейчас буду, – майор бросил трубку, – твою ж мать! В мой, блин, выходной. Зараза.

– Что случилось, Паш?

–Вчера труп нашли, сейчас вот опознали. Окулов Степан Афанасьевич. Твой брат по профессии, который недавно раскрыл махинации этого депутата нашего. Как его там…

–Парамонова?

–Да! Вчера жмуром занимался более мелкий следак, а теперь меня вот поставили. Ужасный день. И ты, Толик, аккуратнее будь, не суй нос, куда не просят.

–Хорошо, Паш, и ты давай не оплошай. Если дело не раскроешь тебя другие журналюги с говном смешают, мол, это вы же этого неугодного властям журналиста и приголубили.

–Да я понимаю. Бесит меня это! Сколько хорошего не делай, всё равно народ косо смотреть будет. Да если бы не мы, то перерезали бы они друг друга уже! Зараза. Ладно уж, в паршивое время живём. Я пошёл.

Майор тепло попрощался с другом, заплатил по счёту, хотя так ничего и не съел, и отправился ловить такси до дома: форма была там.

Переодевшийся майор подъехал к месту преступления уже на своей старенькой ласточке, которую купил еще на первые деньги и очень любил, несмотря на частые поломки.

Журналист был убит в каком-то задрипанном подъезде не менее задрипанного дома на не менее задрипанной окраине. Три колотых удара в живот и полностью разнесенная квартира, которую, как оказалось, он снимал.