Камилла Лэкберг - Проповедник

– Вечно здесь не дают подольше поспать.

– Вы только и знаете, что каждый день подольше спать, паршивцы. Уже почти двенадцать. Если бы вы не шлялись по ночам, занимаясь бог знает чем, наверное, вам не требовалось бы дрыхнуть целыми днями. Мне вообще-то нужна ваша помощь. Раз уж вы, взрослые мужики, ничего не платите за жилье и еду, то, на мой взгляд, ваша бедная мать вправе потребовать, чтобы вы ей немного подсобили.

Сольвейг Хульт стояла, скрестив руки на своем огромном грузном теле. Она была болезненно полной, с бледностью, свойственной человеку, никогда не выходящему из дома. Вокруг лица у нее перепутанными прядями свисали немытые волосы.

– Вам почти по тридцать, а вы живете за счет матери. Настоящие мужики, нечего сказать. Позвольте спросить, откуда у вас только деньги берутся, чтобы каждый вечер кутить? Работать вы не работаете и никогда не вносите никакой лепты в хозяйство. Скажу только, что будь здесь ваш отец, он быстро положил бы конец вашей красивой жизни! Вы еще ничего не слышали из бюро по трудоустройству? Вы же собирались туда на позапрошлой неделе!

Теперь настала очередь Юхана положить подушку на лицо. Он попытался отгородиться от этого постоянного зудения, подобного пластинке, которую заело, но с него тоже резко сорвали подушку, и ему пришлось сесть с похмельной головой, грохочущей, как целый военный оркестр.

– Завтрак я давно убрала. Вам придется самим доставать еду из холодильника.

Огромная задница Сольвейг, покачиваясь, удалилась из маленькой комнаты, которую по-прежнему делили братья, и дверь за ней с силой захлопнулась. Попытаться улечься обратно они не посмели, но достали пачку сигарет и закурили. На завтрак они могли наплевать, а сигарета придавала жизненных сил и приятно обжигала горло.

– Слушай, клево мы вчера вломились… – Роберт засмеялся, выпуская в воздух кольца дыма. – Я же говорил, что у них дома будут классные штуки. Директор какой-то стокгольмской компании – само собой, черт побери, такие позволяют себе самое лучшее.

Юхан не ответил. В отличие от старшего брата он никогда не ощущал прилив адреналина во время грабежа, зато несколько дней до и после рейда он от страха ходил с большим холодным комом в животе. Однако он всегда слушался Роберта, и ему даже в голову не приходило, что он может поступить по-другому.

Вчерашний взлом принес им самую большую выручку за долгое время. Вообще-то народ начал проявлять осторожность и перестал держать в летних домах дорогие вещи, а оставлял там только старую дрянь, от которой они не знали где избавляться, или дешевку с аукционов, вызывавшую у них ощущение, что они обрели добычу, которая ни черта не стоит. Но вчера им достались телевизор, DVD-проигрыватель, игровая приставка «Нинтендо» и ювелирные цацки хозяйки дома. Роберт продаст их по своим обычным каналам, что принесет кругленькую сумму. Особенно надолго этого, конечно, не хватит. Краденые деньги жгут карман и через пару недель закончатся. Разойдутся на игру, гулянки со щедрым угощением компании и на кое-какие побрякушки. Юхан взглянул на дорогие часы на руке. К счастью, мать не разбирается в дорогих вещах. Знай она, сколько часы стоят, зудению не было бы конца.

Иногда ему казалось, будто он все время крутится, точно белка в колесе, а годы идут. С тех пор как они были подростками, по сути дела, ничего не изменилось, и он не видел никакого просвета. Смысл его жизни сейчас придавало только единственное, что он когда-либо утаивал от Роберта. В глубине души он сознавал, что, если доверится ему, ничего хорошего из этого не получится. Роберт своими грубыми высказываниями лишь превратит это в какую-нибудь грязь.

На секунду он позволил себе вспомнить мягкость ее волос на своей шершавой щеке и какой маленькой кажется ее рука, когда он держит ее в своих.

– Послушай, кончай мечтать. Нам нужно заниматься делами.

Роберт встал с качающейся в уголке рта сигаретой и первым вышел из комнаты. Юхан, как всегда, последовал за ним. Иначе он не мог.

В кухне на своем обычном месте сидела Сольвейг. С самого детства, после той истории с отцом, он видел, как она сидит на стуле возле окна, а ее пальцы неустанно перебирают то, что находится перед ней на столе. В первых воспоминаниях она была красива, но с годами ожирение все больше сказывалось на ее фигуре и чертах лица.