Ю Несбё - Нетопырь

Уотсона, а еще Мэнли, пригород на северной стороне залива. На востоке синими переливами неба и воды играл горизонт. Прямо перед ними срывались вниз утесы, а далеко внизу обрывали среди камней свой долгий путь морские волны.

– Вот, Харри, сейчас ты стоишь на историческом месте, – объявил Эндрю. – В тысяча семьсот восемьдесят восьмом году англичане отправили в Австралию первую партию каторжников. Решено было поселить их в заливе Ботани, в нескольких милях к югу отсюда. Но потом милостивый капитан Филлип рассудил, что пейзаж там чересчур суровый, и послал лодку вдоль берега – выбрать местечко получше. Обогнув мыс, на котором мы сейчас стоим, они нашли лучший залив в мире. Немного погодя сюда прибыл и капитан Филлип, а с ним – одиннадцать кораблей, семьсот пятьдесят каторжников – мужчин и женщин, четыреста моряков, четыре роты солдат и провиант на два года. Но в этом краю не так легко жить, как кажется на первый взгляд. Англичане не умели ладить с природой так, как аборигены. И когда через два с половиной года приплыл еще один корабль с провизией, оказалось, что англичане почти вымерли от голода.

– Но похоже, со временем дела пошли лучше. – Харри кивнул в сторону зеленых вершин. От жары у него по коже стекали струйки пота.

– У англичан – да.

Эндрю сплюнул с обрыва. Они проследили взглядом путь жирного плевка, пока тот не пропал из виду.

– Ей посчастливилось, что к моменту падения она уже была мертва, – сказал Эндрю. – Пока тело падало, ударяясь о скалы, камнями из него вырывало куски.

– Сколько времени она была мертва, когда ее нашли?

Эндрю поморщился:

– Судмедэксперт установил, что сорок восемь часов. Но он…

По его жесту Харри понял, что доктор любит выпить.

– К тому же ты не доверяешь круглым цифрам?

– Тело нашли в пятницу утром, поэтому можно предположить, что смерть наступила в ночь на среду.

– Свидетели есть?

– Как видишь, машины можно ставить там, внизу. Ночью это место не освещено и людей здесь практически не бывает. До сих пор свидетелей не объявилось, и не думаю, что они вообще появятся.

– И что же нам делать?

– Мы сделаем, как мне сказал шеф: пойдем в ресторан и будем тратить государственные деньги. Как-никак ты сейчас самый высокий представитель норвежской полиции в радиусе двух тысяч километров. По меньшей мере.

Эндрю и Харри сели за столик, покрытый белой скатертью. Рыбный ресторан «Дойлз» находился на берегу залива Уотсона, от моря его отделяла лишь узкая полоска пляжа.

– Ну как тебе? – поинтересовался Эндрю.

– Как в глянцевом журнале.

На пляже перед рестораном мальчик и девочка возводили песчаный замок. За ними расстилалось лазурное море, вдали высились величественные зеленые горы и небоскребы Сиднея.

Харри заказал эскалопы и тасманийскую форель, Эндрю – австралийскую камбалу, о которой Харри никогда раньше не слышал, и бутылку шардоне, «конечно, не подходящего для подобного случая, зато белого по цвету, приятного на вкус и приемлемого по цене». Он очень удивился, когда Харри заявил, что не пьет.

– Ты что, квакер? – спросил он.

– Ну вот еще! – отверг его предположение Харри.

Ресторан «Дойлз», пример старого семейного бизнеса, по словам Эндрю, считался одним из лучших в Сиднее. Сейчас посетителей в ресторане было много, чем Харри попытался объяснить то, что их долго не обслуживают.

– Здешние официанты похожи на планету Плутон, – нервно заметил Эндрю. – Двигаются по периферии, появляются раз в двадцать лет и абсолютно не заметны невооруженным глазом.

Харри не смог выдавить из себя ни капли желчи в ответ и просто откинулся на спинку стула.

– По крайней мере, здесь вкусно кормят, – признал он. – Ты поэтому так вырядился?

– И да, и нет. Как видишь, посетители здесь не при параде. Но я зарекся приходить в подобные места в футболке и джинсах. Костюм – хоть какая-то компенсация.

– В смысле?

Эндрю посмотрел на напарника.

– У аборигенов не такой уж высокий статус, как ты и сам заметил. Уже первые прибывшие сюда англичане писали, что местное население падко на спиртное, – сказал он.

Харри с интересом слушал.

– Считалось, что это у нас в крови. «Они только и могут, что дуть в длинные деревянные трубки, которые называют диджериду, производя адский шум», – писал один из них. Здесь хвалятся, что в Австралии удалось интегрировать несколько культур и создать благоустроенное общество. Но для кого оно благоустроенное? Вся беда или вся прелесть --">