Алексис Лекей - Червонная дама

Даже искаженное злобой, его лицо оставалось красивым. Светлые с рыжиной, коротко подстриженные волнистые волосы обрамляли широкий и низкий лоб. Крупные, но правильные черты, словно вырубленные из камня. Широкий, красиво очерченный рот, из которого сейчас вырывалось смрадное дыхание. Она знала, что ее палач нравится женщинам. Он и ей когда-то нравился. Она его даже любила.

* * *

Он не всегда был таким. В первое время он ее и пальцем не трогал.

Иногда он пропадал на все выходные. Потом возвращался с видом побитой собаки и, обдавая ее приятным запахом мяты, клялся, что не изменял ей. Она предпочитала ему верить — он был внимательным мужем и явно не интересовался другими женщинами. Ему нравилось, когда она прижимала его к себе, как маленького мальчика, и называла малышом. Он был очень красив и любил, когда она ему об этом говорила. Он подолгу стоял перед зеркалом, любуясь собой, и она находила это трогательным.

Все изменилось, когда она забеременела. «Залетела», как иногда выражались ее знакомые. В ее случае это дурацкое выражение неожиданно обрело буквальный смысл: она была на четвертом месяце, когда он столкнул ее с лестницы — они тогда в первый раз крупно поссорились, — и она полетела со ступенек. Он утверждал, что она его забросила. Она пыталась возражать, повторяла, что это не так, а если она больше не может заниматься с ним любовью так же часто, как раньше, то всему виной ее положение и плохое самочувствие.

Он с каждым днем делался все мрачнее и молчаливее и взял привычку исподтишка разглядывать ее живот, как будто ее беременность была какой-то отвратительной болезнью и личным выпадом против него. Тем не менее они говорили о будущем ребенке, и ей казалось, что он мечтает о нем не меньше, чем она.

Несмотря на падение с лестницы, ребенка она сохранила. Следующие несколько дней он демонстрировал раскаяние, и в конце концов она убедила себя, что это была просто случайность.

Он больше не притрагивался к ней до самых родов, но постепенно она догадалась, что он воздерживается от близости с ней не потому, что щадит ее или испытывает угрызения совести, а потому, что ему противно.

Он всегда любил выпить, но теперь, все позже возвращаясь с работы, уже не сосал мятные леденцы, чтобы забить запах спиртного. Она поняла, что его долгие исчезновения по выходным — когда она еще не ждала ребенка — объяснялись тем, что он где-то напивался. Разница заключалась в том, что он больше не считал нужным таиться.

Накануне родов он опять пропал и вернулся только через десять дней.

Он плакал и просил у нее прощения. Он сам не знал, почему ушел, помнил только свой страх. Он боялся, что она его разлюбила, что он для нее больше не существует.

Раньше она никогда не видела, чтобы он плакал. Ее это потрясло, и она решила забыть прошлые обиды. Он изменился. Он стал другим. Они долго стояли обнявшись и заливались слезами.

Немного успокоившись, он посмотрел на нее с улыбкой, и в его взгляде вспыхнул знакомый огонек.

Она еще не оправилась после родов, но это не имело значения. Какая чепуха! Главное, что они снова семья.

Он обнял ее и зарылся лицом ей в шею.

Потом отступил на шаг и с радостным изумлением потрогал ее грудь. Она была у нее красивой формы, но небольшая, а теперь увеличилась на три размера.

Ей хотелось показать ему ребенка, но что-то подсказало ей, что не надо сразу вести его в детскую. Ее беременность была для него таким шоком.

Он расстегнул на ней блузку, сунул руку за бюстгальтер и нежно погладил набухшую левую грудь, слегка зажав пальцами сосок. На его лице появилось выражение детского восторга, снова умилившее ее. Она никогда не видела его таким.

Она застонала. Он поднял ее на руки и отнес в постель. Она опять влезала в свои старые джинсы 38 размера, чем немало гордилась. Он расстегнул первую пуговицу и, резким движением сдернув ее на бедра, уткнулся носом и бородой в ее еще дряблый после родов живот, провел языком по пупку и спустился ниже. Она снова застонала, обхватила руками его голову и притянула к себе, к своему лицу. Она чувствовала такое же возбуждение, как и он.

Покрывая поцелуями его губы, щеки, нос и подбородок, она просунула руку между ним и собой, скользнула пальцами по его твердому животу, проникла за ремень брюк и обхватила его трепещущий разгоряченный член.

Теперь застонал он.

Никогда еще она не испытывала такого желания. Она резко дернула правой ногой, --">