Эд Макбейн - Убийца Леди

различных вычетов. Четыре доллара идет на медицинскую страховку, включающую лечение в больнице; еще полтора доллара составляет налог на социальное страхование. Деньги, собранные благодаря этому налогу, идут на выплаты вдовам полицейских и на содержание коечного фонда полицейского участка. В полицейском участке около дюжины коек. Они используются в экстренных случаях, когда на дежурство заступают сразу две смены полицейских, а также если кому-то захочется вздремнуть. Федеральный подоходный налог съедает еще кусок зарплаты. Свою долю получает Благотворительная ассоциация полиции, своего рода профсоюз служителей закона. Обыкновенно полицейские еще подписываются на свой печатный орган, «Хай-стрит джорнэл», — еще кусок долой. Если полицейского награждают, он делает взносы в Почетный легион полиции. Если он верующий, то жертвует в различные общества и благотворительные фонды, которые ежегодно посещают участок. В результате всех вычетов, взносов и пожертвований в чеке оказывается записана цифра «130». Сто тридцать долларов на две недели.

Шестьдесят пять долларов на неделю. А как ты их растянешь — твое дело.

Если некоторые копы берут взятки, — а некоторые копы действительно берут взятки, — возможно, они делают это потому, что немного недоедают.

Полиция — это небольшая армия; как и члены других военных организаций, полицейские обязаны выполнять приказы, какими бы нелепыми они ни казались. Получив утром 24 июля очередной приказ, полицейские 87-го участка сочли его, по меньшей мере, странным. Кое-кто пожал плечами или покрутил пальцем у виска. Некоторые просто кивнули. Однако никто не возразил.

Приказ был такой: задержать и доставить в участок мальчика десяти-двенадцати лет, со светлыми волосами, в полотняных штанах и футболке в красную полоску.

На первый взгляд проще простого.

В 10:15 утра из лаборатории прислали фотокопию письма. Бирнс созвал у себя в кабинете совещание. Письмо он положил на середину рабочего стола и стал изучать его вместе с тремя другими детективами.

— Что скажешь, Стив? — спросил лейтенант. У него были причины для того, чтобы в первую очередь поинтересоваться мнением Стива Кареллы. Во-первых, Бирнс считал Кареллу лучшим сыщиком в своем отделе. Правда, Хоуз тоже делал успехи, даже несмотря на то, что сразу после перевода к ним его постигла неудача. Но Хоузу, по оценкам Бирнса, предстояло еще пахать и пахать, прежде чем он станет таким, как Карелла. Во-вторых, и безотносительно к тому факту, что Карелла хороший коп и крутой парень, Бирнсу он просто нравился. Он никогда не забудет, как Карелла рисковал головой и чуть не расстался с жизнью, расследуя дело, в котором оказался замешан сын Бирнса. После того дела лейтенант Бирнс стал считать Кареллу чуть ли не вторым сыном. Поскольку всякий отец в первую очередь советуется с сыном, то вполне естественно, что Бирнс прежде всего спросил мнение Кареллы.

— Сказал бы я о типах, которые сочиняют такие письма, — буркнул Карелла, рассматривая фотокопию на свет. Карелла был высоким и стройным; однако внешняя хрупкость его была обманчива. А слегка раскосые глаза в сочетании с гладко выбритым лицом и высокими скулами придавали ему немного восточный вид.

— Что думаешь, Стив? — поинтересовался Бирнс.

Карелла похлопал ладонью по фотокопии:

— Первым делом я спрашиваю: «Зачем?» Наш шутник собирается совершить убийство, совершенно точно зная, что его действия уголовно наказуемы. Как поступает обычный убийца? Он стремится сделать свое черное дело тихо, втайне и попытаться избежать наказания. Но нет. Наш шутник сочиняет письмо. Зачем ему предупреждать нас о своих намерениях?

— Может, просто хочет порезвиться? — предположил Хоуз, внимательно выслушав Кареллу. — Может, этот тип хочет получить двойное удовольствие — удовольствие кого-то убить и удовольствие смыться после того, как бросил нам приманку.

— Это одна сторона вопроса, — возразил Карелла. Бирнс понимал, что между двумя его подчиненными идет молчаливая игра. Ему это нравилось. — Но существует и другая вероятность. Наш друг желает, чтобы его поймали.

— Как Хейренс в Чикаго несколько лет назад? — спросил Хоуз.

— Точно. Надпись губной помадой на зеркале: «Поймай меня, прежде чем я снова убью». — Карелла постучал пальцами по письму. — Может, наш писатель тоже хочет, чтобы его поймали. Может, он боится убивать и хочет, чтобы мы схватили его прежде, --">