Николай Иванович Леонов , Алексей Викторович Макеев - Мелочи сыска

бы по этому поводу предельно энергично и кратко. "Дуракам счастье!" – сказал бы он. И, пожалуй, был бы не прав – несмотря на возраст, полковник Гуров оставался импозантным мужчиной, а седина на висках только придавала ему особенный шарм. Его высокая фигура, широкие плечи и уверенная осанка до сих пор производили неизгладимое впечатление на прекрасную половину человечества. Самокритика Гурова не имела под собой никаких оснований – вместе с женой они составляли прекрасную пару.

Единственная претензия, которую Мария неизменно высказывала Гурову, была классической – как всякий сыщик, Гуров гораздо больше времени проводил где угодно, но только не дома. Справедливости ради стоит отметить, что и сама Мария Строева при весьма интенсивном графике своей работы – репетиции, спектакли, гастроли – не могла считаться образцовой домоседкой, потому и претензии ее к мужу не отличались особенной агрессивностью. Гурову не на что было жаловаться.

Сегодня же он был почти счастлив – после относительно продолжительного периода некоторой взаимной неудовлетворенности и небольшой пикировки напоследок впереди у них забрезжило что-то очень похожее на семейную гармонию – пробилось, как теплый луч солнца сквозь зелень листвы на бульваре. И хотя жена уже почти не обращала на него внимания, с головой уйдя в переживания по поводу предстоящего спектакля, настроение у Гурова улучшалось с каждой минутой.

Высадив Марию возле театра, он помахал ей вслед и с теплым чувством в душе поехал обратно. Ему еще предстояло подготовиться к выходу – "напудриться", по выражению Марии, но эта часть программы тоже не вызывала у него обычного для мужского пола напряжения. Гуров понимал толк в хорошей одежде и умел выглядеть безукоризненно даже на работе – неважно, сидел ли он при этом в кабинете, обложившись пыльными бумагами, или преследовал в проходном дворе отстреливающегося бандита. По этому поводу сам генерал Орлов не уставал приводить его в пример остальным сотрудникам главка – к вящему неудовольствию полковника Крячко, который делил с Гуровым не только кабинет, но также все заботы и радости, выпадающие на долю оперативного работника.

Сам Крячко, будучи человеком веселым, жизнерадостным и даже отчасти легкомысленным, отдавал предпочтение в одежде сугубо демократическому стилю – старые джинсы и застиранная ковбойка были его обычной униформой. Ничего удивительного, что именно ему чаще всего советовали брать пример с Гурова. Крячко неизменно в ответ на это отшучивался, а в худшую минуту ворчал, но изменений в свой имидж вносить не спешил. Он тоже был старым оперативником и характер имел железный.

Гуров относился ко всему этому с добродушным юмором, полагая, что каждый волен иметь собственный взгляд на вещи, и примером себя не считал. Однако при любых обстоятельствах старался держаться джентльменом, что, собственно, не составляло для него никакого труда – привычка быть в форме давно стала его второй натурой.

Однако, собираясь на спектакль, которым так гордилась жена, он превзошел самого себя – в новом темно-синем костюме и шикарном галстуке Гуров был похож на человека, прямиком направляющегося или на прием во дворец, или, по крайней мере, на собственную свадьбу.

Пожалуй, Гуров именно так и воспринимал сегодняшний вечер – если не как свадьбу, то уж как праздник наверняка. Так он и отправился в театр – в предвкушении чего-то яркого и необычайного, с ожиданием праздника в душе.

Неожиданности начались уже в фойе и продолжились до самого зрительного зала. Опытный глаз Гурова сразу отметил странную нервозность среди театральных служащих – гардеробщиц, продавцов программок, буфетчиц – все они казались рассеянными и возбужденными, а встречаясь друг с другом, сразу принимались шушукаться, нисколько не обращая внимания на зрителей. Да и с театралами тоже было что-то неладно. Многие из тех, кто пришел посмотреть спектакль, выглядели растерянными и разочарованными. Довольно быстро выяснилось, что по каким-то причинам представление задерживается – то ли заболел актер, то ли произошла какая-то накладка, подробностей никто не знал. Однако где-то в толпе уже прозвучала фамилия Белинкова, и заинтригованный Гуров отправился за кулисы.

На правах мужа Марии Строевой он проходил туда без труда, хотя обыкновенно к посторонним относились здесь очень строго. Однако сегодня все выглядело иначе – при желании в святая --">