Ричард Касл - Невыносимая жара

Кимберли Старр, которой она дала бы примерно двадцать восемь, и ее покойным мужем шестидесяти пяти лет. Ну что ж, мальчики и девочки, перед вами статусная жена.

Мэтти захотел пойти в кино. Вышел новый мультик, и, несмотря на то, что мальчик уже был на премьере, ему хотелось посмотреть его еще раз. Никки тоже решила на выходных сводить племянницу в кино. Малышка обожала мультики. Почти так же, как сама Никки. Поход с племянницей был для нее превосходным предлогом провести два часа в мире детства. Мэтти Старр неуверенно помахал матери; он чувствовал, что произошло что-то нехорошее, но пока ему не сообщили новость.

— Позвольте мне еще раз выразить вам свои соболезнования, миссис Старр.

— Благодарю вас, детектив. — Казалось, будто голос женщины доносится откуда-то издалека.

Она выпрямилась, расправила на коленях летнее платье и застыла в напряженной позе, рассеянно вертя в руках бумажный платочек.

— Разумеется, сейчас неподходящий момент, однако мне необходимо задать вам несколько вопросов.

— Я понимаю. — Снова этот тон, отстраненный, размеренный и… Какой же еще? Хит задумалась. Ах да, аристократический. Она сняла колпачок с ручки.

— Вы или ваш сын были здесь, когда это произошло?

— Слава богу, нет. Нас не было дома.

Детектив сделала заметку и сложила руки на коленях. Кимберли подождала какое-то время, теребя массивное дизайнерское ожерелье из черного оникса от Дэвида Юрмана,^[8] затем нарушила тишину:

— Мы ходили есть мороженое в «Дино-Байтс» — это недалеко, на Амстердам-авеню. Ели замороженный суп «Смоляная яма». Это просто шоколадное мороженое с мармеладными динозавриками. Мэтти любит суп «Смоляная яма». Рук присел напротив Хит, на чиппендейловское кресло, обитое туалью.

— Не знаете, кто-нибудь еще находился в квартире, кроме вашего мужа?

— Нет, не думаю. — Казалось, вдова только сейчас заметила репортера. — Мы не встречались?

Ваше лицо кажется мне знакомым. Хит поспешила вступить в разговор, чтобы побыстрее замять щекотливую тему.

— Мистер Рук — журналист. Он работает с нами неофициально. Очень неофициально.

— Журналист… Вы же не собираетесь написать статью о моем муже?

— Нет. Специально о вашем муже — нет. Я просто знакомлюсь с работой отдела по расследованию убийств.

— Хорошо. Потому что моему мужу это не понравилось бы. Он называл всех журналистов ублюдками.

Никки Хит заверила ее, что прекрасно понимает, но смотрела при этом на Рука. Затем продолжила:

— В последнее время вы не замечали каких-либо изменений в поведении и настроении вашего супруга?

— Мэтт не покончил с собой, даже не думайте об этом. — Аристократические манеры выпускницы дорогой частной школы мгновенно испарились.

— Миссис Старр, мы просто хотим рассмотреть все…

— Довольно! Мой муж любил меня и нашего сына. Он любил жизнь. Боже мой, он как раз строил малоэтажное здание смешанного назначения из натуральных материалов… — Под ее зачесанной набок челкой выступили капельки пота. — Почему вы задаете мне глупые вопросы, когда вам следует искать убийцу?

Детектив Хит позволила ей выпустить пар. Она достаточно насмотрелась на родственников и понимала, что самые сдержанные в конце концов устраивают самые громкие истерики. А может, она просто вспомнила тот день, когда сама оказалась на месте этой женщины — ей было девятнадцать лет, и ее мир рухнул в одно мгновение. Как же это было тогда? Выплеснула ли она свои гнев, или просто загнала все эмоции поглубже?

— Черт, сейчас лето, мы должны были быть в Хэмптоне. Этого не случилось бы, если бы мы жили в Стормфолле.

Вот и о деньгах зашла речь. Люди не просто покупают поместье в Восточном Хэмптоне, они обязательно дают ему имя. Стормфолл был уединенным уголком с видом на пляж, соседствовал с поместьем Сайнфелда,^[9] и оттуда была видна часть особняка Спилберга.

— Ненавижу этот город! — кричала Кимберли. — Ненавижу его, ненавижу! Что это у вас, трехсотое убийство за год? Да вам все это безразлично. — Она тяжело выдохнула, очевидно закончив. Хит закрыла блокнот, обошла журнальный столик и села рядом с вдовой на диван.

— Пожалуйста, послушайте меня. Я понимаю, что вы сейчас чувствуете.

— Ничего вы не понимаете.

— К сожалению, понимаю. — Она помолчала, давая Кимберли возможность осмыслить ее слова, затем продолжала: — Для меня убийства — это не цифры. Умер человек. Человек, которого вы --">