Фридрих Евсеевич Незнанский - Операция «Фауст»

всех на совещание, а меня попросил здесь подежурить, пока вас не было.

— А кто этот князь? — такой длинный и тощий, да? Почему «князь»? Потому что чересчур интеллигентный, да?

Мы с Моисеевым рассмеялись — практикантка была права относительно Меркулова.

— Так что, Семен Семенович, какие у нас новости со взрывом в метро? — напустил я на себя серьезный вид, тем более что мне действительно не терпелось услышать новости, а задетое самолюбие не позволяло обратиться к Гречаннику. Пархоменко «придал» Моисеева в помощь Гречаннику — криминалист был знатоком всех видов оружия и взрывных устройств.

Мы с Моисеевым сели напротив друг друга за нерационально длинный стол, окруженные портретами знаменитых криминалистов. Моисеев извлек из кармана пухлую и предельно истрепанную записную книжку, испещренную одному ему понятными записями и чертежами, и начал свой рассказ, не замечая моих переглядываний с Ким.

— Этот самый Святов ранее судим за диверсию на железной дороге — взорвал заброшенный, вышедший из строя вагон. Никто не пострадал. Был признан невменяемым и посажен в Столбовую психбольницу тюремного типа, откуда благополучно сбежал год назад. 17 ноября 1984 года Святов подложил в окно собора в Армянском переулке, правда, недействующего, взрывчатку…

В кабинет ввалилась шумная компания с заместителем прокурора города Пархоменко во главе. Позади всех торчала голова Меркулова. И уже в следующую секунду я перестал что-либо слышать. Не то чтобы я оглох, а как будто слышал речь на незнакомом мне языке: среди вошедших была она, моя утренняя незнакомка. Пархоменко что-то говорил, остальные усаживались за стол. Я же чувствовал только сильную молотьбу в груди… Она посмотрела на меня без малейшего интереса, потом сдвинула темные брови…

— Александр Борисович, вы меня слышите? — до меня дошло, что Меркулов обращается ко мне, и, по-видимому, не в первый раз. — Леонид Васильевич распределил на сегодня обязанности наших практикантов, и я прошу Семена Семеновича, как руководителя производственной практики, проконтролировать их работу. Мы с Леонидом Васильевичем сегодня будем заседать в горкоме партии. Прошу в наше отсутствие соблюдать порядок. А то, вы меня извините, устроили какой-то день «открытых дверей»…

Начальство покинуло кабинет криминалистики, и Моисеев начал с самого начала излагать историю Святова. У меня же в голове как будто прокручивалась заевшая пластинка со словами Пархоменко: «Светлана Николаевна Белова… Светлана Николаевна Белова… Светлана»… Имен остальных практикантов я не помнил.

— …Вчера Шура, извините, Александра Ивановна Романова, начальник второго отдела МУРа «взяла» его вместе со всеми причиндалами: динамитом и прочим. Уже вечером Святов признался, что, обозлившись на весь мир, он подложил бомбу в вагон метро. — Моисеев помолчал и добавил: — Конечно, эту версию надо еще проверить…

— Если признался, что же проверять? Кто станет на себя наговаривать? — Это говорит она, негромко, как бы невзначай роняя слова.

— А как же презумпция невиновности, Лана? Тебе как студентке последнего курса это следует помнить всегда. Бремя доказывания вины лежит на органах правосудия.

Гречанник поигрывал бровью, произнося свои сентенции, и всем своим видом дает понять окружающим: «Это я так, для вида о презумпции, а вообще-то нас связывает нечто большее». Может быть, я это себе выдумываю, но во всяком случае они уже на «ты». И тогда я говорю, правда, чуть громче, чем мне бы хотелось:

— Да ведь он псих! Такой что угодно наговорить может! Он до сих пор никому не навредил и даже наоборот: после взрыва церковь в армянском переулке, где находился какой-то склад, передали Патриархии… Какого хрена ему было губить людей?!

Моисеев покашлял в сухонький кулачок, призывая меня к порядку. Я не успокаивался:

— Ну ладно. Вы тут как хотите, а у меня дел по горло. Кто тут у меня по графику? — Я взял со стола бумажку. — Степанюк Николай!

Деревенского вида парнишка с живыми голубыми глазками с готовностью поднялся из-за стола.

— Пойдем, Николай, воевать с гомосеками!

Выходя, я услышал за спиной:

— Любопытный тип…

Это сказала Лана Белова.

* * *

К пяти часам я вернулся в прокуратуру, где меня должен был ждать инспектор МУРа капитан Вячеслав Грязнов с дополнительными агентурными данными по тому же делу о притоне.

В дверях я столкнулся с нашим шофером --">