противоправного действия, но и то, почему чело­век совершил данное конкретное преступление.

Детройт был сложным городом: в мою бытность там грабили аж по пять банков в день. Ограбления банков системы Федеральной корпорации страхо­вания депозитов считаются федеральными преступлениями, входящими в юрисдикцию Бюро, так что многим агентам-новичкам в придачу к прочим обязанностям поручали расследовать и их. Как только мы брали подозрева­емого и зачитывали ему его права (часто это происходило на заднем сиде­нье нашей служебной машины или полицейской патрульной), я засыпал его вопросами. Зачем грабить банк, где с безопасностью все строго и все пишет­ся на пленку, а не какой-нибудь магазин, где в кассе полно наличности? Поче­му именно это, а не любое другое отделение? Почему именно в этот день и час? Это было заранее спланированное ограбление или все произошло спонтанно? Вы сначала понаблюдали за этим банком и/или сделали пробный визит туда? Я мысленно систематизировал получаемые ответы и создавал неформальные «профили» типичных грабителей банков (хотя тогда этот тер­мин еще не использовался). Я начал понимать различия между запланиро­ванными и незапланированными преступлениями и организованной и неорга­низованной преступностью.

Дошло до того, что мы могли прогнозировать, какие отделения банков и когда будут грабить вероятнее всего. Так, мы понимали, что в районах, где много строек, банки будут грабить скорее всего в пятницу, ближе к полудню, когда в них будет много наличных для выплаты строительным рабочим. Эти знания мы использовали для того, чтобы в каких-то случаях усиливать защи­ту потенциальных целей преступников, а в других - устраивать засады, если считали, что сможем взять грабителей с поличным.

На втором месте службы, которым был город Милуоки, меня отправили на двухнедельный курс обучения переговорам с захватчиками заложников в новую ультрасовременную академию ФБР в Куантико, штат Вирджиния. Его вели спецагенты Говард Тетен и Патрик Муллани - первопроходцы в применении поведенческой психологии в практике работы Бюро. Их главная тема называлась «Прикладная криминалистика» и была своего рода попыткой ввести научную психопатологию в криминалистику и обучение молодых аген­тов. Муллани считал переговоры с захватчиками заложников первым практи­ческим применением прикладной криминалистики. Это был новаторский шаг в борьбе с преступностью новой волны: угонами самолетов и ограблениями банков с захватом заложников, вроде того, которое случилось в Бруклине в 1972 году и послужило сюжетной основой фильма «Собачий полдень» с уча­стием Аль Пачино. Было совершенно очевидно, что понимание происходя­щего в голове у взявшего заложников принесет огромную пользу переговор­щику и в конечном итоге спасет человеческие жизни. Я проходил этот курс в числе примерно полусотни других спецагентов. Его преподавали впервые, и это был смелый и необычный эксперимент для ФБР. Над Бюро все еще нави­сала мрачная тень его легендарного директора Дж. Эдгара Гувера, скончав­шегося всего за три года до этого.

Даже на склоне лет Гувер железной хваткой управлял учреждением, ко­торое он, по сути, создал. Его практичный и хладнокровный подход к рассле­дованию соответствовал содержанию известной фразы из телесериала «Об­лава»: «Только факты, мэм». Все должно было быть измерено и подсчитано: количество арестов, обвинительных приговоров, закрытых дел. Он никогда не принял бы чего-то настолько субъективного, индуктивного и излишне эмо­ционального, чем являлся поведенческий анализ. Это действительно полно­стью противоречило бы его убеждениям.

В Отделе поведенческого анализа меня заприметили еще во время про­хождения курса переговоров с захватчиками заложников и еще до отъезда обратно в Милуоки официально предложили перевестись к ним на службу. Несмотря на название отдела, основной обязанностью работавших в нем де­вяти агентов было преподавание. В числе учебных курсов были «Приклад­ная криминалистика», «Переговоры с захватчиками заложников», «Практиче­ские проблемы полиции», «Управление стрессовыми ситуациями в полиции» и «Половые преступления». Последний мой замечательный коллега Рой Хэй- зелвуд впоследствии переименовал в «Межличностное насилие».

Хотя уже в то время в академии формировалась модель обучения, ос­нованная на трех

--">