Олег Механик - Караоке а-ля русс

оказался исключением из правил? Значит, со мной что-то не так? Или что-то не так с этим кудрявым недомерком. Только гораздо позднее я отдуплился. С нами обоими всё было не так. Всё было не так с самого начала, мой друг. Но я нисколечко об этом не жалею.

«Что если они не поведутся! Что будет тогда? Это было предусмотрено в его плане? Ещё одно белое пятно? Какая опасность нам может грозить, если их не тронет эта информация?».

– А ближе к концу урока ты начал ёрзать. Что-то тебя беспокоило, но ты держался, пытаясь сидеть истуканом. Только уши у тебя стали малиновыми. Ты даже ни разу не повернул ко мне голову, не взглянул на меня, тогда, как я изучил тебя от и до. Ты помнишь первое задание Валентины? А я помню. Она нарисовала на доске знак, и спросила «Детишки, а вы знаете, как называется этот знак?»

– Плюс! – отвечаю я на автомате.

– Точно! Наверное, ты помнишь, почему так ёрзал?

«Да ни хрена я не помню, Вова. Пожалуйста, дай мне собраться!»

– Когда ты уже начал хныкать, я спросил, «что случилось?». Помнишь, что ты мне ответил?

«Буратина, как обычно просчитал только выгоду. Риски! Нужно оценить риски!».

– Нет, Вова. Что-то не припоминаю…

– Ты сказал «Я хочу писять» и захныкал. – Геракл нежно гладит мою голову. – Тогда я поднял руку и сказал «Валентина Артамоновна, а можно мальчику выйти?». Тогда она сама взяла тебя за ручонку и повела в туалет. Ты был ма-аленьким клопиком.

– Теперь вспомнил, Вова. Ты спас меня от позора, спасибо тебе. – Я механически улыбаюсь, пытаясь мысленно вернуться к мучающему меня вопросу.

«Риски! Чем это может нам грозить! Соберись, тряпка!»

Мне кажется, что целая вселенная мешает мне принять это решение. Все: бубнящий под ухом Геракл; два горлопана, завывающих про золотые купола, которые «на-а груди-и нако-олоты-ы»; Буратина, бомбящий меня сообщениями: «Ну что?», «Ты решил?», «Братан, время»…все они грозят взорвать мой перегруженный мозг.

– А потом. Потом я гуляю во дворе и вижу тебя в куче какого-то дерьма. Ты стоял и снова выл, как девочка. Только потом я узнал, что ты решил побегать по застывающему цементу, которым залили яму на отмостке. Ты тогда по колено провалился и мог превратиться в живой монумент, если бы я тебе палку не сунул. Ты же так и вылетел из своих резиновых сапог, которые вмуровались в бетон, и я притащил тебя домой босым. Помнишь?

– ДА! – отчаянно кричу я.

«ДА!» – сообщение улетает в сторону сцены.

Я помню всё, мой друг. Канцелярские кнопки на стульях, взрывающуюся колбу на химии, высаженное из рогатки стекло и бегущего за нами мужика в грязной майке.

Помню пугачи и самострелы, воткнутый в твою черепушку дротик сделанный из стержня шариковой ручки и вставленной в него иглы;

помню взрыв-пакет изготовленный из марганца и магния, благодаря которому, я чудом не остался без пальцев;

помню побеги с уроков, трёпку от завуча и родителей;

помню нашу кругосветку, когда мы с полбуханкой хлеба решили по рельсам идти в Москву,

помню возвращение домой в ментовском Уазике.

Помню запах шипящего в воде карбида, вкус гудрона, который служил нам жвачкой; костёр у тебя на балконе, когда мы чуть не спалили твою хату;

помню как ты насрал на пороге квартиры Ленина,

как мы повадились ходить в «Кишки» и тырить там газировку «Золотой ключик»,

как однажды были схвачены и доставлены домой ментовским эскортом.

Помню зелёные стены комнаты милиции и строгие педсоветы, где мы с тобой стояли бок-о-бок, под прицелом испепеляющих глаз учителей;

помню тяжёлый воздух подвала,

помню запах голубиного говна на чердаке. Я всё помню, дружище.

– Это были шалости невинных младенцев. Всё стало серьёзней, когда появился он.

Кисточка палевой бороды Геракла указывает в сторону сцены, где под завывания осточертевшего за вечер дуэта танцуют Буратина и Светка. Они изображают что-то похожее на медленный танец, но огромный шар, коим является живот партнёра, не даёт паре сблизиться на интимное расстояние. Буратина, что-то активно втолковывает Светке, а она не менее активно трясёт головой. Ясно, он колется на счёт операции. Теперь мне не нужно будет что-то объяснять Светке.

– Забытый укол ревности? – Пудовый кулак тычет меня в плечо.

– Нет, Вова, я уже вышел из этого возраста. – Я ухмыляюсь, продолжая смотреть на парочку и одновременно тыкать большим пальцем в телефон.

– А я вот тебя ревновал к нему. Ненавидел эту морду всей душой. Сейчас вот стал понимать, что он такая же --">