Григорий Васильевич Романов - Кафкинская стейшн

дома догадался, а выбросить куртку не сообразил? Разумеется, выкинул где-то. Я бы удивился, если б у него ее нашли!

– Ну и логика у вас…

– Это не у меня, а у преступников. Беда ваша, что все эти уловки нам давно известны. Вы, кстати, знаете, зачем преступники яркую одежду надевают?

– Зачем?

– Чтобы очевидцы ничего кроме нее не запомнили. Так ведь и получилось. Психология!

– Но позвольте! По делу допрошены родственники и коллеги подсудимого. Все они показали, что красной куртки у него никогда не было.

– Ой, вот только не надо! Все они допрошены по вашему ходатайству. Что еще они могли показать? Грош цена их словам. Ясно – выгораживают!

– Еще доказательства? – спросила судья государственного обвинителя.

– Да, конечно. В деле имеется акт освидетельствования обвиняемого. Установлено, что физически он развит удовлетворительно. Мог и руками действовать и на ногах уйти беспрепятственно.

– Ба, да это просто царица доказательств! – воскликнул адвокат: А то, Андрей Януарьевич, собственное признание таковой считал. Жаль, не дожил старик до истинной императрицы!

– Перестаньте язвить! – одернула его судья: У вас ничего не доказательство. То не доказательство, это не доказательство. А по совокупности-то уже и набирается…

– То есть, по-вашему, выборка из физически здоровых граждан мужского пола, не имеющих красной куртки и чей телефон не обнаружен вблизи места преступления, сузил поиск подозреваемого до личности моего подзащитного?

Прокурор, по лицу было видно, сначала пытался вникнуть в смысл адвокатских слов, но на середине упустил нить рассуждений и, поморщившись, отвернулся. Ее честь тоже оставила сказанное без ответа, заметив лишь, что Дмитрий Иванович уже подсудимый, а не подозреваемый.

Судебное следствие подошло к главному и самому проблемному доказательству.

– Что ж, товарищ адвокат, давайте разбирать вашу экспертизу.

– Мою?!! – изумился защитник.

– Я зачитаю, Ваша честь. – с печальной готовностью откликнулся прокурор.

– …вывод по первому и единственному вопросу: дважды два пять. Число, подпись, круглая печать.

– Ну, и что вас не устраивает? – спросила судья у адвоката с притворным равнодушием.

– В том, что дважды два теперь пять? Я бы спросил, что здесь может устроить! Ходатайствую о вызове в суд и допросе эксперта.

– Ну, вопросы тут, пока, задаю я! – отчеканила Ее честь с ударением на «я»: Подсудимый, вам тоже что-то не ясно в заключении эксперта? Ходатайство своего защитника поддерживаете?

– Да, поддерживаю.

– Что скажет обвинение?

– Не вижу смысла в допросе. Исследование проведено, вывод категоричен, об уголовной ответственности за заведомо ложное заключение эксперт предупрежден. Подписка в деле имеется.

– Ну, что, защита? Вы настаиваете?

– Настаиваем Ваша честь!

– Хорошо. Объявляется перерыв до послезавтра. Товарищ прокурор, явку обеспечите? Он не в отпуске, не болеет?

– Будет в срок!

И не передать, с каким трудом далось это решение судье. Буквально, изнасиловать себя пришлось. И прокурор ушел явно озабоченный.

В срок эксперт явился на заседание и предстал перед честны́м собранием. Вид у него был подобающий: лысина, очки, все как положено специалисту. Судья и прокурор с опаской поглядывали на него. Обвинение заготовило наводящие вопросы, приготовившись к серьезной спасательной операции. Но, спасаемый, судя по виду, и в ус не дул, чем внушал не столько оптимизм, сколько страх: Сейчас как понесет… О, господи!

Представившись суду, эксперт обвел собравшихся уверенным взглядом: Ну, у кого тут вопросы возникли?

– Давайте, защитник. Просили – допрашивайте. – обреченно предложила Ее честь.

– Даже не знаю. Ну, расскажите, как же вы так два на два перемножали? У вас ведь, наверное, техническое образование за плечами. Сопромат, высшая математика. Как же пять вышло?

– А я не перемножал.

– Как так?

– Да вот так! Следствию был известен результат и что сложился он умножением друг на друга одинаковых чисел. Мне поручили выяснить, каких.

– И?…

– И вот! Извлекаем квадратный корень из пяти с использованием

--">