Григорий Григорьевич Федорец - Похождения русского студента. Часть первая. Курьер поневоле

– Вот сука, сдал всех нас, – Итальянец сорвал с головы наушники,

– садись, поехали. Замочу тварь!

Снегурка еле успела занять место сзади, как квадроцикл рванул вперед.

– … курирует дела картеля в Скандинавии Итальянец. Его правая рука, девка. Погоняла Снегурка. Умная и жестокая. Ходят разговоры, она исполняла конкурентов. Было несколько мелких бандочек. Не захотели пойти под «крышу» и …

– И, я их ликвидировала. Ничего личного, бизнес, – девушка стояла метрах в пятнадцати, нацелив большой пистолет. Рядом с ней скалился Итальянец с короткоствольным револьвером в руке:

– Мента мочим, этого с собой. Потолкуем в тихом месте.

– Гуд, – Снегурка перевела ствол на Быстрова и дважды нажала на курок. Полковника смело выстрелами, и он покатился к реке. Девушка, не опуская пистолет, начала спускаться за ним:

– Я мигом, контрольный сделаю.

Она уже подошла к телу Быстрова, когда на верху взревел мотор.

– Стоять, тварь! – заорал Итальянец поднимая револьвер на уровень глаз. Толстых дал резкий газ и квадроцикл скакнул вперед.

– Бах, бах, бах, – хлопнули выстрелы. Квадроцикл резко свернул и врезался в толстую березу на краю обрыва. Толстых, вылетев из седла, врезался головой в дерево.

– Тах, тах, – Снегурка выстрелила в голову и грудь полковника.

– Поторопись! И, этот готов. Уходим! – Итальянец пнул труп Николая.

Печенкин, закончив разговор, молча смотрел в одну точку.

– Товарищ майор, чего же молчите? Что Москва? – заныл Спиногрызов, беспокойно елозя на скамейке.

– Москва? Москва стоит, – по инерции ответил майор,

– Алексу надо звонить. В Рованиеми люди полковника Быстрова нашли перевалочную базу. А, мы с тобой, жопами скамейки греем.

– Ну, возьми же трубку, Итальянец! – шептал инспектор, вытирая вспотевший лоб. Вызов шел, но приема не было.

– Наконец-то! Ты чего трубку не берешь! Занят немного. Сейчас еще занятие подкину. «Санта-Клаус-Фэктори» накрылся! Как накрылся? Так, медным тазом. Хлоп и нету. Русские вычислили. Требуют спецназ отправить. Что делать? Да, понятия не имею, что делать. Я тебя предупредил, теперь твой головняк! Все! Не звони мне. Сам найду, – Алекс, отключив связь, швырнул аппарат в перчаточный ящик. В боковое стекло вежливо постучали.

– Чего надо? – он повернулся на звук. Молодой парень в грязной, потрепанной одежде стоял у машины и жестом выпрашивал денег.

– Да, пошел ты … Не до тебя бомжара, вали … – начал орать инспектор, как вдруг бомж распахнул плащ, под которым пряталась кувалда на длинной ручке. Почти без замаха, парень вмазал по лобовому стеклу.

– Ах, ты, сука! – заверещал Алекс и, выскочив из машины, кинулся на бомжа. Откуда появились еще двое в черных робах с нашивками полицейского спецназа он понять не успел. Мощный апперкот в челюсть выключил сознание инспектора.

Снегурка плюхнулась на водительское сидение. Разомлевший от сна студент сладко зевнул и потянулся всем телом:

– Набегалась по женским надобностям?

– Набегалась. По самое «не хочу». Выспался?

– Храпанул маленько. Теперь бы отлить и можно пожрать.

– Шуруй, отливай. С пожрать не получиться. Уезжаем, – девушка устало откинулась на спинку.

– Куда теперь? Оленей щупать?

– Все. Закончились твои похождения, студент. Возвращаешься в Россию. Довезу до автовокзала в Рованиеми. Оттуда прямиком в Кандалакшу на автобусе.

– Не понял. А, Хельсинки? Поездом нельзя?

– Хельсинки, мой милый, для тебя противопоказан. Иди, отливай. Время не терпит!

Вместо послесловия.

Ленинградский вокзал жил обычной жизнью. Приходили и уходили степенные поезда дальнего следования, подкатывали шустрые электрички, выпуская толпы спешащих пассажиров. По холодному асфальту расхаживали важные голуби, сторонясь тележек носильщиков. Раннее солнце жмурилось сквозь низкие облака Москвы.

Фирменный поезд «Арктика» неспешно подполз к перрону. Скрипнули тормоза и состав устало замер. Лязгнули двери вагонов, выпуская застоявшийся воздух и пассажиров.

Тема, закинув красный рюкзак за спину, глубоко вздохнул московский воздух.