Екатерина Павловна Бердичева - Мой красный дневник

Елена Михайловна потерла глаза. И что это было? Привет от Люды? Или Бориса? Да какая разница. Никто из семьи Панкратовых ей так ни разу и не позвонил. Людмила со своим отцом тоже растворилась где-то на столичных просторах. А может, они растворились вместе? Усилием воли сожаление было снова задвинуто куда-то далеко, за границу сознания. И только когда она ложилась спать, перед тем, как провалиться в сон, перед мысленным взором всплывали серые глаза и серебристый ежик мягких волос…

– Ну и что там? – Донесся до нее вопрос сына.

– А, дела давно минувших дней. Сейчас удалю.

– Что так? Может, пригодится?

– Нет, сынок. Для нас с тобой эта информация никакой практической пользы не представляет.

– Да? – посмотрел на нее сын.

Иногда ей казалось, что он знает гораздо больше нее, насколько внимательными и задумчивыми были его глаза.

– Итак, вернемся к тексту.

Все чаще и чаще на ярко-голубом небе задерживалось солнышко. Из-под старого, оседающего за день снега, текли ручейки, в которых с удовольствием купались голуби. Воробьи носились по деревьям с совершенно одурелым видом, приветствуя друг друга надрывным «Чи-и-и!», означающим близкий приход весны. Экскурсий становилось все больше, и Елена Михайловна иногда приходила домой, когда Сережка, съев холодный ужин, говорил «спокойной ночи» и уходил в свою комнату, закрывая дверь. Упав на диван, мама замечала голубую полоску света, пробивающуюся сквозь щель под дверью. «Наверное, с Вероникой разговаривает…» – думала она, уплывая в долину сновидений.

Как-то раз, накануне воскресных дней, Елена пришла рано. Четверги, как всегда, были пустыми. «Рыбный день» – Смеялись сотрудницы и прямо с утра разбегались по магазинам. В этот день Елена Михайловна решила приготовить сразу дня на четыре. Поскольку суббота и воскресенье в турбюро были рабочими. Она варила суп и жарила котлеты, напевая под музыку своей любимой группы, когда вдруг увидела пересекающего двор Сережку. Скоро хлопнула входная дверь.

– Мам! Я дома! – раздался из прихожей его ломающийся голос.

– Хорошо! Мой руки!

– Мам, – Сережка вошел на кухню, – скажи, а ты можешь на выходные отпроситься?

– Зачем? В выходные больше платят. А ты сам знаешь, что я откладываю на твой институт.

– Мам. – Сын серьезно посмотрел ей в глаза. – Очень надо. Ко мне, к нам, у нас будут гости…

– Так у нас или у тебя?

– У нас. Пожалуйста!

– И кто же? Неужели, Вероника с родителями?

– Нет, мам, не спрашивай… Сама увидишь! Но отпросись, пожалуйста! Для меня это важно! Очень!

– Тайны мадридского двора! – Покачала головой Елена Михайловна. – Но попробую. Чем кормить твоих гостей?

– Блинчиками с мясом, с творогом, с рисом и луком… Сейчас же масленица!

– Угу, в курсе. Каждый день с туристами чучело жжем!

– Вот, а воскресенье – прощеное! А, еще грибы с картошкой и брусничный пирог!

– А у твоих гостей в пузике не слипнется?

– Нет, мам. Просто, – он наклонил голову, – я обещал…

– Раз обещал, тогда будешь помогать готовить. Кушай и начинай месить тесто для блинов.

– Yes, ja, ja, мамочка! Alles wird erledigt!

– Сын, а гости-то когда приедут? В воскресенье?

– В пятницу, мамочка! Вечером!

Первая половина пятничного дня пролетела для Елены Михайловны, будто ее и не было. Кратко рассказав славную историю города проезжающим мимо паломникам по святым местам, она отправилась домой. Легкий морозец поднял в воздух нежные снежинки, которые искрились на солнце, словно драгоценное серебро, делая день праздничным и легким. Кое-где почищенный снег бросал в глаза отраженные разноцветные лучи, а протоптанная в нем тропинка поскрипывала под каблуками.

«Совсем скоро наступит весна… А за ней – лето. Видимо, придется работать каждый день», – думала женщина, пробираясь к дому. – «Жаль, в деревню придется ездить редко. Но зато на всякие курсы для Сережки обязательно будут деньги. Интересно, кого же он так таинственно решил привести в гости? Может, новая девочка? Тогда Вероничку жаль. И привыкли мы к ней как-то. Все-таки, с самого