Ирина Трифоновна Северинчук - Любовь земная

угасает и, зная, что нам осталось недолго быть вместе, слёзы текли из моих глаз.

А сердце разрывалось от горя. Поверьте, всё было сделано ради любви к родному и единственному на всём белом свете человеку. Но, когда до меня дошло, что из-за моего некрасивого поступка обвиняют невинного человека – сторожа Петровича, мной было принято решение – сознаться, да и деньги уже не нужны. Ехать никуда не надо.

Моя любимая бабушка, оставив меня одну, навсегда ушла. Сегодня ночью она умерла. С большой душевной болью и горечью в словах, произнеся эти слова, девушка расплакалась. Участковый погладил её по голове и, не зная, как ещё успокоить, сел на стул напротив и дал время выплакаться. Достав из кармана платок, молча вытер ей слёзы. Предложил выпить воды и когда она успокоилась, произнёс:

– Мила, молодец, что пришла ко мне и во всём созналась. Ты поступила благородно и честно. А в каком классе учишься?

– В десятом.

– Совсем взрослая. Как дальше жить собираешься? Родственники есть?

– Никого, папа с мамой умерли, когда мне было пять лет. Меня бабушка воспитывала.

– Мила не расстраивайся, что-нибудь придумаем. Одну тебя не оставим.

В это время раздался стук в дверь, и в комнату вошла тётя Даша с журналистом.

– Девочка, хорошая моя, а я ищу тебя по всей деревне. Спасибо, Гоша видел, как ты сюда пошла. Я её забираю, – произнесла тётя Даша и, решительно взяв Милу под руку, повела к двери. Затем обернувшись, добавила:

– Забираю к себе. Мне внучка нужна. Вдвоём нам будет веселее.

После ухода Милы и тёти Даши, участковый с Гошей несколько минут молчали. Первым заговорил участковый. – Это Мила послала вам письма с фото, но сделать это, её вынудили жизненные обстоятельства. Она ради любви к своей больной бабушке пошла на такое. Но девочка молодец, нашла в себе силы воли и сама пришла ко мне. Вот только одно интересное обстоятельство, она напечатала уже проявленную плёнку, которую нашла на берегу.

После этих слов, Гоша, не выдержав пристального взгляда участкового, отвёл глаза в сторону. Наступила неловкая тишина, которую прервал лейтенант.

– А ты, друг мой, плёнки больше не теряй. Гошу словно током ударило.

От неожиданности слов, внутренне сжавшись от стыда и присев на краешек стула, он тихо спросил:

– А откуда ты узнал, что это моя плёнка?

– Сложного ничего не было, чтобы вычислить тебя. Мила нашла плёнку рано утром в субботу, на берегу, когда шла за молоком. В пятницу были танцы. После танцев ты был как раз в том месте, где Мила её нашла. Ты встретил там Фросю и успокаивал её. Она мне всё подробно рассказала и даже показала место, где она лежала. Когда я опросил девчат, они сказали, что фото сделано в пятницу, так как на фото видно, как Надежда держит в руках голубую кофту. А её, она, только в пятницу надевала. Значит, фото сделано в тот день в обед. Проявить плёнку можно только в клубе, и ни у кого дома. Это мне Николай сказал. Мальчишки не могли сами её проявить. А ты в пятницу в клубе проявлял плёнки. И был до этого на речке, когда сам купался и обнаружил Фёдора. А по времени это было в обед и девчата как раз были там. Что, устраивает такой расклад?

– Да – а, ты прямо Шерлок Холмс, всё разложил по полочкам,– произнёс Гоша, доставая из кармана пачку сигарет. – Будешь? – А, давай, покурим! Продолжение других историй следует.

--">