Ирина Зарубина - За сроком давности

перед глазами перепуганного Бербрайера. — Вы Марк Борисович? Документы ваши можно посмотреть? Вы Бербрайер?

— Я… нет. То есть да. То есть… Это какая-то провокация! — У Бербрайера вдруг мелькнула мысль, что это, может быть, КГБ за ним охотится и не хочет выпускать из страны. — Я свободный человек и имею право ехать куда хочу! Эти годы уже давно прошли, и не надо меня запугивать!

— Никто вас не запугивает, — вежливо перебил его один из мужчин. — Мы из милиции, хотим проверить документы на вскрытие могилы.

— Пожалуйста, хотя я все еще не понимаю и выражаю решительный протест! — Марк Борисович с достоинством вынул из кармана бумаги и сунул их в руки мужчине.

— Пройдемте с нами к могиле. — Мужчина передал документы второму и взял Марка Борисовича под руку. — Мы хотим, чтобы вы взглянули.

Бербрайер немного успокоился. Это не КГБ и не баркашовцы, которых он жутко боялся. Все еще пыжась и пуча глаза, выражая тем самым свою значимость, он подошел к могиле.

— Что? Что вы хотите? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

Какая-то женщина, довольно миловидная, стоявшая рядом, захлопнула папку с протоколом и вежливо сказала:

— Посмотрите в яму. Что вы об этом думаете?

Бербрайер пожал плечами и бросил короткий взгляд в раскопанную могилу. Не заметив ничего необычного, он непонимающими глазами уставился на женщину.

— Клавдия Васильевна, к телефону! — крикнули из стоявшего неподалеку микроавтобуса.

— Да, сейчас, Игорек! — крикнула женщина и опять повернулась к Бербрайеру. — А вы повнимательней посмотрите, Марк Борисович.

Бербрайер присмотрелся повнимательней. И от удивления даже открыл рот.

— Но позвольте… Но как это могло?.. Это что, шутки какие-то? — он недоуменно глянул на тетку. — А вы, простите, кто?

— Если и шутки, то не смешные. Совсем не смешные. — Женщина открыла папку и что-то записала. — А я — Клавдия Васильевна Дежкина, следователь по особо важным делам прокуратуры города. Вы извините, Марк Борисович, меня к телефону.

Она скрылась в автобусе. А Бербрайер осторожно подошел к краю могилы и опять заглянул туда.

На дне ямы лежали два скелета…

18.20–20.01

— Да это же хорошо, что с бабами! А вы представьте, если бы с мужиками! Наоборот, он же теперь герой. Вон, Клинтон после Моники каким популярным заделался. — Левинсон от возбуждения не переставал потирать руки.

— И все равно, как-то это не очень хорошо, — пожала плечами Клавдия. — Женатый человек, с какими-то… Если бы мой Федор такими безобразиями занимался, я бы…

Порогин слушал разговор и не мог сдержать ехидной улыбки.

— Клава, ты извини, конечно, но твой Федор, пардон, не генеральный прокурор. — Левинсон захихикал. Клава вдруг поймала себя на том, что ей очень хочется взять со стола папку и со всей силы заехать по этой ухмыляющейся физиономии.

— Постыдились бы, Евгений Борисович, — рубанула Ирина Калашникова, помощница Дежкиной. — Для мужчин вашего с генеральным возраста вообще опасно такими вещами заниматься. Вы ведь примерно одного возраста?.. Затащить двух женщин в койку — не велика заслуга. А вот как сделать, чтобы обе из этой койки вышли удовлетворенными?.. А то языком болтать вы все мастера.

Левинсон тут же перестал хихикать и мгновенно покраснел, как рак.

— Игорь, — Ирина повернулась к Порогину, — вот ты можешь мне объяснить, почему мужчины так любят посмаковать чужие сексуальные подвиги в присутствии дам? А о своих ни словом не обмолвятся. Вот ты бы смог удовлетворить сразу двух женщин?

— Я? — Игорь сейчас выглядел, как мотылек, приколотый к стене булавкой.

— Да, ты. Двух молодых здоровых женщин. — Ира смотрела на него большими невинными глазами, словно говорила о чем-то совершенно обыденном. — Или вы, Евгений Борисович? Сколько оргазмов вы можете подарить даме за один раз?

— Ну вот что, я, пожалуй, побегу. — Левинсон принялся суетливо распихивать по карманам спички, сигареты, ключи, которые разбросал на столе. — У меня еще дел по горло. Да и время уже…

Тут Клава не выдержала и расхохоталась. И одновременно зазвонил на столе телефон.

— Дежкина у аппарата, — взяв себя в руки, официально сказала она. — Да, у меня. Сейчас дам.

Протянув Левинсону трубку, она виновато пожала плечами.

— Это тебя.

— Да, Левинсон слушает. — Евгений Борисович плечом прижал трубку к красному мохнатому уху и выудил из-за пазухи блокнот с ручкой. — Да, --">