Лариса Анатольевна Ильина - Беги, Люба, беги!

как растворился... Так что... — она широко развела руками, — ищут пожарные, ищет милиция!

— Мистика... — осторожно вздохнула я.

— Мистика не мистика, а вылезай! — скомандовала подружка. — Приехали!

Прошло три дня. Внезапные приступы тошноты и головной боли стали понемногу отпускать, и я передвигалась по дому уже более уверенно. Муж, появившийся в поле зрения в понедельник вечером, известие о моей травме перенес стоически и отнюдь не утомлял меня расспросами о происшедшем. Во вторник, кратко сообщив о внезапно образовавшейся командировке, он ловко побросал в чемоданчик пару рубашек, щелкнул замками и подошел к моей кровати:

— Ну, ты как?

Я глупо улыбнулась:

— Ничего...

— И хорошо! Тебе ничего не нужно?

— Нет, — сказала я. — Спасибо...

После чего супруг поцеловал меня, словно покойницу, в лоб и убыл в связи с неотложными служебными обязанностями. В доме образовалась полнейшая, прямо-таки мертвая тишина, благодаря чему, вероятно, я и почувствовала себя гораздо лучше.

Где-то в районе обеда я ощутила в желудке слабое урчание и поняла, что жутко хочу есть. Благодаря заботам соседа слева у меня имелась картошка, которую я почистила, пожарила и с невероятным аппетитом умяла. Грязную посуду сунула в раковину, и на этом моя бурная деятельность сама по себе зачахла. Вынужденное безделье томило, но поделать ничего было нельзя, и я смирилась — вернулась в лежачее положение.

Ближе к вечеру я заглянула в холодильник снова. Открывшаяся панорама особенно не впечатляла. Поразмыслив, я решила, что в моем состоянии весьма полезно будет просто попить чайку.

— Есть на ночь вредно! — пояснила я самой себе, поставила чайник на плиту и устроилась на подоконнике.

Вентилируя легкие и заодно разглядывая снующих внизу прохожих, я раздумывала, чем же буду заниматься еще как минимум неделю, прежде чем смогу выйти на работу. Во-первых, я не привыкла сидеть без дела. Во- вторых, в одиночестве я тут с ума сойду, что наверняка скажется на моих сотрясенных мозгах не самым лучшим образом. В-третьих, бабушки-миллионерши, завещавшей мне перед кончиной все свои миллионы, у меня тоже не было.

Не переставая предаваться грусти, я перевела взгляд чуть левее и вдруг увидела Лидку, деловито семенящую по тротуару. Увешанная объемными сумками, она явно целилась на наш подъезд..

— Привет, больная! — заулыбалась подружка, увидев меня возле заранее открытой двери. — В окно увидела? А почему по квартире болтаешься? Тебе лежать приказали...

Она оттеснила меня в прихожую и с облегчением скинула с ног ботинки/

— Благоверный-то где? — поинтересовалась моя гостья, шустро разгружая сумки на кухонном столе.

— Уехал... Командировка... — промямлила я, в растерянности наблюдая, как под Лидкиными руками стремительно растет гора продуктов. — Лид, это... чего?

Подруга пропустила мой вполне резонный вопрос мимо ушей, зато крепко зацепилась за мой ответ на свой.

— Командировка! Слышали мы про его командировки! Разве только глухая ворона с дуба не слышала! Кобелюка такой...

Тут упаковка с сосисками, которую Лидка тянула из пакета, в чем-то запуталась, и она зло ее дернула, порвав у пластикового пакета ручки. Но от выбранной темы не отвлеклась.

— Ты, Медведева, лучше заткнись, ей-богу! Ну, что ты, как дура? Что ты его все время оправдываешь?

Отвернувшись, чтобы Лидка не заметила моих задрожавших губ, я упрямо повторила:

— У Олега командировка.

Подруга взорвалась:

— Даже если командировка! Оставит нормальный мужик жену с сотрясением мозга одну? И с пустым, — она шагнула вперед и рванула на себя дверцу, — холодильником?

Я молча села, стиснула ладони коленями и уставилась в угол. Мне не хотелось слушать, что она говорила.

— И давай-ка топай в кровать! — с нарочитой суровостью приказала подруга, указывая на дверь. — Я сейчас что-нибудь быстренько сварганю, сядем по-хорошему... и отметим! Не каждый день тебя по башке бьют.

Я против воли хмыкнула и поднялась.

— Я тебе деньги за продукты сейчас отдам...

— В кровать! — командирским басом скомандовала Лидка.

Я добрела до комнаты, разыскала свою сумку и вытащила

--">