Наталья Николаевна Александрова - Шалаш в Эдеме

желтого!

– Надо бы еще синевы под глазами! – вошла в раж блондинка.

– Не переборщи! – предупредил Геша и ушел открывать дверь.

Мне велели сидеть тихо и не высовываться, остальные по команде Геши дружно и целеустремленно окучивали соседа, отзывавшегося на странное имя Полтиныч.

Еще с порога Геша полез обниматься. Как было сказано Полтинычу, никакой занемогшей девицы тут нету, те, которые в наличии, – все здоровые. Но сильно пьяные, и Полтинычу надлежит тотчас же приложить все силы, чтобы дойти до общего уровня как можно скорее.

Полтиныч упился минут за двадцать – вот что значит привычка и старые дрожжи. Из гостиной доносились шум и визг Тамарки, а в комнату протиснулся Геша с врачебной сумкой.

– Вишь, какой молодец, Полтиныч-то, – бормотал он, – дело свое знает, в сумке полный набор… лекарства, шприцы… правду говорят, что мастерство не пропьешь! А вот и бланки… – Он вытащил кучу каких-то смятых бумажек. – Значит, Синицына Евдокия… тебя как по отчеству?

– Андреевна, – буркнула я, все это мне начинало очень не нравиться.

Сами посудите, приятно констатировать собственную смерть? А ведь справка – это документ, ведь ее в морге оприходуют, подошьют куда надо, у нас ко всякому документу относятся с уважением!

Как-то мне стало нехорошо, в глубине души зашевелился тревожный червячок. Если бы я тогда послушалась своих предчувствий и нашла в себе силы послать подальше и Гешу с его бредовой идеей, и Лизку с ее подлостью, и Димыча с его скукой, то избежала бы многих опасностей. Но упрямство и злость на Лизку взяли свое, и я промолчала.

– Год рождения… – бормотал Геша, – умерла от… Тебе как лучше написать – инсульт или инфаркт? Если написать «остановка сердца», то подумают, что от наркотиков… напишу – «сердечная недостаточность».

– А что это такое? – вяло полюбопытствовала я.

– Без понятия, – отмахнулся Геша, – но звучит солидно! Так, теперь подпись и личная печать врача… Колобков Павел Тимофеевич. – Он подышал на печать и аккуратно шлепнул ее на нужное место. – Все, покойница! С чем тебя и поздравляю! Теперь нужно Полтиныча домой доставить. Он утром проснется – ни фига не вспомнит, ко мне же еще и похмелиться зайдет!

Через некоторое время из прихожей раздался хохот и Гешины крики: «Раз-два, взяли!» Я снова подумала, что умнее всего сейчас будет встать, послать всех к черту и уйти из этого дурдома. Но тут же перед моим внутренним взором предстала Лизка Веселова вместе с Димычем. Они валялись на золотом песочке, а потом целовались, стоя по колено в теплой водичке, как это часто показывают в рекламе. А потом, сидя на открытой террасе ресторана, они смотрели со значением друг другу в глаза, а потом в номере, на широкой кровати… Так нет же, ни за что не отдам Димыча этой твари!

– Ну что, вызвал машину из морга? – спросила я появившегося Гешу.

– Погоди, еще менты должны приехать!

– Эти еще зачем? – удивилась я. – У нас же вроде криминала никакого нету!

– Порядок такой, – строго ответил Геша, – вот они и удостоверят, что ты сама по себе окочурилась, никто тебе не помогал! Так что, соберитесь, мадам, ваш выход! Ляг и закостеней, вообрази, что ты – дерево. Или камень, или куча дерьма у дороги.

– Сам ты куча дерьма! – Злость придала мне сил.

Димыч пришел на меня полюбоваться, Лизки при нем не было. Тамарки тоже что-то не было видно, наверное, опять у нее отходняк в ванной. Мелькнуло, как всегда невозмутимое, лицо Слона, ему и кличку такую прилепили за то, что он вечно спокоен, никогда не орет, не дергается. На рожон не лезет, одеяло на себя не перетягивает, сидит себе в уголке, молчит и улыбается. «Может, он дурак?» – в который раз я задала себе этот вопрос, но тут же отогнала эту мысль, как несвоевременную.

– Менты приехали! – ворвался в комнату Геша. – Значит, всем сделать скорбные морды, девки могут плакать!

– С чего это мне плакать? – завелась Лизка. – С какого такого горя?

– Заткнись! – рявкнул Димыч. – Все дело испортишь!

И как-то было непонятно: радоваться мне или нет, услышав такое, потому что, с одной стороны, Лизке вроде бы дали от ворот поворот, а с другой – по всему выходит, что Димычу просто интересно, чем обернется наша дикая затея.

Тут в дверь позвонили.

Геша посмотрел на меня оценивающим взглядом, подмигнул и пошел открывать. Я крепко закрыла глаза и застыла, как в детской игре «замри – отомри». Через минуту входная дверь скрипнула, послышались тяжелые --">