Кадзуки Сакураба - Gosick: Red

историей, простирается дальше китайской Хуанхэ, дальше индийского Ганга. Безусловно, и той реки, которую ты пересекаешь изо дня в день на пути ко мне. — Сделав глоток, довольная Викторика успокоилась и покраснела. В глазах её забегали искорки, словно отсветы болотной глади.

— Мне бы в офис вернуться…

— Я не договорила. Молчи и слушай.

— Прости, от твоего настроения мой график не зависит.

— Ты же пообедать собирался!

— Затянулся обед. Викторика, ты не маленькое дитя, соберись. Я погляжу, в компании трёх кавалеров на радио тебе куда интереснее жить.

Камин потрескивал, не впуская уличный холод. Кадзуя смерился с тем, что Викторика его не отпустит.

— Послушай! Просторы, открывающиеся нам, не за пару дней отстроили. Всё началось с пуритан, иноверцев, ищущих спасения.

— И?

— Как итог двух мировых войн, континент наводнили «синие воротнички»,^* живущие без дисциплины и строгих порядков. Ирландцы, евреи, русские, итальянцы, подобные Нику. Заметь, от родной культуры они не отказались, а решили продавить Нью-Йорк под свои ценности. Бруклин держит еврейская диаспора.

— Угу, вроде бы два района одного города, Маленькая Италия и Бруклин, но настолько разные…

— Тебя не учили слушать молча?

— Прошу прощения…

— И тогда засилье пуритан в правящей верхушке выразило ноту протеста. Переселенцев это не колыхало. Они пили, гуляли и прелюбодействовали! Пока в силу не вступил печально известный сухой закон.

— Про него-то я знаю…

— Выражусь так, он оказался контрпродуктивным. — Викторика пропустила слова Кадзуи мимо ушей. — Выяснилось, ни что не остановит человека, когда тот захочет напиться. Противники решения ответили законодателям дружным запоем. Тогда у мафии и начались золотые деньки.

— И?

— Образовалась преступная картель. Ирландцы производят крепкий виски, евреи занялись пивом. Но обе конторы не идут в сравнение с итальянским делом. С их винными погребами. Правда, догмы, действующие с древнейших времён, сухой закон отменить не в силах. За жаждой следует грех, за грехом следует убийство, за убийством следует месть, за местью следует… убийство. Порочный круг. Рассматривая иначе, следует начать с вопроса, а кому нужен мир, предлагаемый теми же пуританами? «О, дивный новый мир!». Молодёжь взволновалась первой: «Какой там Кельвин? Вы о чём?». Глупо и предсказуемо… Ах!

Викторика внезапно зависла на стуле без движений.

— Викторика?

— Ах, снова скучно стало… развесели меня как-нибудь. Подохнуть от скуки — трагичная участь.

— Умереть так, не воспитав в себе нравственные принципы, поистине ужасно. Я буду крайне сожалеть о твоей кончине! В офисе! Я опаздываю!

Так легко Викторика сдавать позиции не собиралась.

— Разве тебе не скучно жить? Может, потанцуем?

— В… В каком смысле?

— Ну, я кое-что придумала.

Эти двое смотрят друг на друга в умилении, хотя желания их прямо противоположны.

— О, нет уж. Не как в прошлый раз. Ты ведь помнишь? Предлагаю поступить иначе.

— Всегда помню. Предложение принимается. Рассказывай.

— Ты поможешь мне с работой, а отдамся тебе в увеселение. Случай интересный, не хочешь узнать? Вчера вечером я брал интервью с места убийства банкира на Уолл-стрит. Интригующе?

— Не особо, но за неимением альтернатив… Слушаю.

Викторика развернулась к окну, и, всматриваясь в прохожих, приложила ко рту трубку. Треск камина, хруст книжных страничек. Атмосфера завораживала.

— Банкир работал по совести… И вот, однажды, перепутал цифру в декларации, подставил клиента, осознал ошибку, не на шутку перепугался, закрылся в кабинете и прострелил голову пистолетом.

— Прострелил голову?

— Он застрелился ориентировочно во второй половине дня, во время обеда, а незадолго до самоубийства ходил на сторону к секретарше, от которой получил от ворот поворот. В полицейских сводках значиться, что смерть наступила во время обеденного перерыва. Но коллега убитого, работающий по соседству, услышал не один, а два выстрела.

— Пока никаких преступных связей не

--">