Евгения Александровна Бергер - Долина папоротников

отчаяние подхлестывает мужество. Она медленно, чуть дыша оборачивается.

Два угля горящих в темноте глаз глядят на нее с середины дорожки.

Два угля горящих глаз на некой огромной бесформенной тени, двинувшейся с места в ее направлении. Шаг другой, тре...

Элизабет зажмурила глаза и закричала.

Почувствовала взметнувший подол платья стремительный порыв ветра и руки подруги, обвившие ее шею.

 – Лиззи, милая, это я, Хелен. Что произошло? С тобой все в порядке?

Она не сразу решилась открыть глаза, и, все еще словно опасаясь чего-то, уткнулась носом в волосы подруги.

 – Здесь был кто-то, – прошептала едва слышно. – Кто-то в темноте.

 – Животное или человек? – Она уловила испуг в голосе Хелен, и это заставило ее взять себя в руки.

 – Животное, – ответила она. – У него светились глаза, как у кошки... И оно пробежало мимо меня, ты не могла этого не заметить.

Хелен вцепилась в руку подруги.

 – Я ничего не заметила. Здесь не было никого... – с запинкой отозвалась она.

Но Элизабет не могла успокоиться:

 – И все-таки я видела это: нечто огромное, пугающее. Собаку или... волка... – настаивала она.

 – О боже! – Хелен с ужасом поглядела в темноту ночного кладбища. – Пойдем отсюда скорее, это место пугает до дрожи.

Элизабет не стала противиться – она и сама была только рада уйти поскорее – и позволила подруге увлечь себя за ограду в сторону дома. Идти, к счастью, было недалеко: небольшой живописный коттедж Хэмптонов притаился в стороне от главной дороги, соседствуя с фермерскими угодьями Терренсов и домом пастора Ридинга. Если бы только сей благочестивый человек знал, что сотворила этой ночью одна из его прихожанок: пробралась на церковное кладбище ради пучка засохшей травы – его бы хватил удар. И все это ради глупого суеверия...

Или не глупого?

Элизабет сама толком не определилась, верить ли во все это. Попробовать в любом случае стоило!

 – А как же травинки? – спросила Хелен на полпути к дому. – Тебе удалось их достать?

И девушка продемонстрировала ей все еще зажатый в руке пучок пожухлой травы.

Лицо Хелен расплылась в улыбке.

 – Тогда не станем терять времени даром, – сказала она, – тебе следует закончить обряд. Не зря же я, в самом деле, тряслась от страха в темноте у церковного кладбища.

Элизабет хотелось возразить, что истинный ужас испытала как раз-таки она, однако до дома было рукой подать, и она страшилась рассмотреть свет в окне отцовского кабинета.

 – Надеюсь, отец еще не вернулся, – сказала она, стискивая руку подруги, и Хелен ускорила шаг.

 – Нет, в доме темно. Твоего отца все еще нет! – И как бы пояснила: – Сама знаешь, у мистера Коллинза играют в карты, подчас до утра. На это мы с тобой и рассчитывали!

 – Ты права. Это все нервы.

Девушки обошли дом и постучали в дверь заднего входа – та отворилась бесшумно, на смазанных загодя петлях. Молоденькая служанка впустила их в дом.

 – Спасибо, Кэтти, – поблагодарила ее Хелен вместо хозяйки. Элизабет все еще не пришла в себя после встречи на кладбище: горящие в темноте звериные глаза никак не шли у нее из головы. – Хозяин не возвращался?

 – Нет, мисс.

 – А миссис Сэттон?

 – Спит, как и прежде.

 – Чудесно! – Хелен потянула подругу через кухню к лестнице для слуг.

 – Не забудь, – напутствовала она ее по пути, – раздеться следует в обратном порядке: сначала чулки – потом туфли. Ну, ты понимаешь! – захихикала она.

Элизабет понимала, что значит в обратном порядке – не понимала только, как это осуществить. Как снять корсет прежде платья или чулки – прежде башмаков? Впрочем, спорить она не стала: позволила Хелен поцеловать себя в щеку и запихнуть в двери собственной спальни.

 – Не теряй времени, дорогая. Если что, я в соседней комнате! – и потянула за ручку.

Делать нечего, нужно идти до конца, и она, заперев комнату на ключ, вывесила тот на гвоздь за окном (они с Хелен специально трудились над ним целое утро. Дважды едва не вывалились в окно!), принялась раздеваться, проявляя чудеса изворотливости. Надолго ее не хватило: в конце концов, Элизабет просто стянула с себя всю одежду и, как была, полностью обнаженной, завернула травинку в лист чистой бумаги и спрятала ее под подушку.

Пламя горящей свечи на подоконнике уже освещало дорогу суженому... Тому самому, дорогу к сердцу которого ей так отчаянно хотелось проложить.

Явится ли он на ее призыв?

Услышит ли мистический зов в --">