Иван Иванович Любенко - Убийство в Пражском экспрессе

меня смущает: статистика упрямо твердит, что фронтовой лётчик-истребитель живёт в воздухе, в среднем тридцать часов, а потом, как бы это ни было печально, погибает. А я вот что-то задержался на этом свете…

— Ничего-ничего, послужим ещё России-матушке. И всё же я второй стакан налью?..

— Постой. Автомобиль, не к нам ли мчится?

— Похоже.

— Тогда коньяк отменяется.

— Временно.

— Надеюсь. И убери бутылку.

— Слушаюсь. Я пошёл обратно.

— Давай.

Прямо по взлётному полю, мимо «колдуна» — ветрового указателя на длинном шесте, напоминавшего то ли раздутый чулок, то ли «колбасу», несся «Рено». За рулём сидел всего один человек. Он был в шофёрском облачении. Автомобиль остановился прямо перед «Виккерсом». Водитель не стал заглушать мотор. Из машины вышел офицер. Он снял куртку, и на погонах блеснули три звезды.

— Уж не по мою ли душу?

— Так точно, господин штабс-капитан. Велено вас срочно доставить в Ставку Главнокомандующего.

— За что такая честь?

— Узнаете на месте. Одно скажу — для вас это будет хорошей новостью. Прошу в автомобиль.

— Вот же незадача, а я уже и коньячка хлебнул, — смутился Ильин. — Моторист угостил по случаю: двигатель отказал, пришлось планировать. Едва дотянул… Только генерал на это вряд ли обратит внимание. Распитие спиртных напитков на лётном поле — разжалование в рядовые.

— Не беспокойтесь, за час выветрится, — улыбнулся поручик. — До Таганрога раньше нам никак не добраться.

— Пожалуй, да. Погодка сегодня исключительная. Бабье лето наступило. Но мы всё равно должны заехать в расположение части. Надобно привести себя в порядок. Это займёт не более десяти минут.

— Безусловно.

— Тогда по ко́ням!

Офицеры сели в автомобиль, и он покатил прямо к хуторским хатам — месту дислокации четвёртого Добровольческого авиаотряда.

II

Отмахав почти восемьдесят вёрст по степи, жёлто-оливковый «Рено» въехал в Таганрог.

Город, основанный ещё Петром I, выглядел так, словно и не было никакой войны. Работали кафе и кондитерские, а на Петровской открылось кабаре. В деревянном здании яхт-клуба снова играли на бильярде, и в гавани на воде заработал ресторан. На углу Петровской улицы и Дебальцевского переулка красовалась вывеска банка «Демокредит» — синими буквами по белому фону. Чуть дальше — «Азово-Донской» и «Земельный» банки. Вывески сверкали яркой, почти золотой, рекламой: «Гастрономический магазин Дурукова», «Мануфактурный магазин Гузелова», «Т. А. Ильенко», «М. О. Куланов и К.», «Бр. Камбуровы»… По городским аллеям неторопливо прогуливались нарядные дамы в сопровождении офицеров или статских. Летняя жара уже спала, и теперь даже в полдень местные обыватели с интересом глазели на театральные тумбы с афишами спектаклей и названиями заморских фильм.

А ведь еще полтора года тому назад горожане цепенели от ужаса большевистских бесчинств. Город содрогнулся, узнав, что в коксовой печи Металлургического завода красные сожгли пятьдесят живых офицеров и юнкеров, связанных по рукам и ногам. Известия о пытках пленных офицеров подтвердились, когда родственники отыскали их обезображенные трупы. Но и мёртвые тела не давали большевикам покоя: их не разрешали хоронить, а выбрасывали в степь на съедение диким собакам и воронам. Но и этого красным показалось мало. Жители подвергались обыскам и арестам. Зажиточных горожан арестовывали с целью выкупа. Новая «народная» власть поступала по-бандитски. Да это было и неудивительно, потому что её возглавили самые настоящие уголовники. В «Акте расследования по делу о злодеяния, учинённых большевиками в городе Таганроге за время с 20 января по 17 апреля 1918 года», составленном судебными следователями, в частности, говорилось: «Главными носителями власти и проводниками большевистской политики в г. Таганроге за кратковременное владычество там большевиков, длившееся с 20 января по 17 апреля 1918 года, явились люди, не только не соответствующие по своему нравственному и умственному уровню занимаемым ими должностям, но зачастую и с уголовным прошлым: так, военным комиссаром города и округа был Иван Родионов, отбывший наказание за грабеж; помощником его — Роман Гончаров, также осужденный за грабеж; комиссаром по морским делам — Кануников, бывший повар-матрос, отбывший каторгу за убийство, начальником контрразведывательного отделения Иван Верстак, зарегистрированный с --">