Джон Диксон Карр - Тот же самый страх

выпалила Дженнифер и тут же поправилась: – Ну да! Господи, интересно, что бы сказал мистер Шеридан? Фил! Ты бы никогда не познакомился со всеми теми великими людьми, если бы с ними не был знаком твой предок! Кстати, в нашей истории никакого Хопвита не было, не мог он умереть вот так, правда?

Инспектор Сомерс очень внимательно оглядывал обоих.

– Только между нами, сэр. – Он наклонился вперед и заговорил тише: – Вы с вашей подружкой не заглянули случайно в парочку пабов? А может, даже в три или четыре?

– Нет, – ответил Филип, взмахивая дрожащей рукой, – большинство пабов закрыты. Возможно, мы не вполне трезвы, инспектор. Однако алкоголь тут ни при чем.

– Вы правы, сэр! Я вас понимаю. – Инспектор Сомерс просиял. Потом лицо его посерьезнело; казалось, он не решается говорить. – Не знаю, сэр, радуюсь я или сожалею о том, что мне предстоит вам сказать… Но ваша жена умерла.

– Умерла?!

– Вы немного переоценили ее, знаете ли, – продолжал инспектор Сомерс, разглядывая мостовую. – Она была умна, очень умна, но не настолько, как вы считали… Если помните, она играла в Вест-Энде. Там же выступал и ее пожилой бойфренд. Подцепив вас, она решила, что у вас денег куры не клюют. Потом выяснилось, что это не так, и она почла за лучшее избавиться от вас – тихо-мирно развестись. Однако возникло осложнение. Ее служанка влюбилась в вас, а она знала много неприятных подробностей о прошлой жизни своей хозяйки. И вот она решила удавить служанку, а убийство повесить на вас. Ее любовник сидел дома и терпеливо выжидал. Мы собрали массу улик: перегоревшая лампочка, американский замок на двери потайной лестницы… Однако ваша жена понимала – в смысле ума вы ей сто очков вперед дадите. Она догадалась: вы поняли, как она вас подставила, и поэтому загнали ее в угол. Словом, вчера ночью ваша супруга отравилась – покончила с собой с помощью тех же самых барбитуратов.

Не думаю, что она ненавидела вас так, как вы себе вообразили. Она оставила письменное признание, которое проясняет все, о чем мы до сих пор не знали. В конце она приписала, что вы не так уж плохи и ей жаль, что она не сумела стать вам хорошей женой.

Филип и Дженнифер застыли на месте.

– А ее… пожилой бойфренд? – стиснув зубы, спросил Филип.

– Ах да! Мы ведь, знаете ли, только ловим преступников. Мы их не судим. Нетрудно догадаться, что с ним будет, принимая во внимание косвенные улики. Вот и все, сэр. Вам не о чем больше беспокоиться, но все же придется дать показания в мировом суде и в суде присяжных

Инспектор Сомерс распрощался и направился в сторону лестницы герцога Йоркского, но, сделав несколько шагов, глянул через плечо. Лицо его дышало теплотой, совершенно неожиданной для Филипа.

– Милорд, верните Англии титул чемпиона в среднем весе! – сказал он. – Покажите им, что у нас еще есть порох в пороховницах! А потом женитесь на вашей молодой леди, живите на заработанное и пишите о чем хотите! – И он ушел в дождь и туман.

– Фил! – страстно начала Дженнифер.

– Все хорошо, любимая.

– Что – хорошо?

– Я серьезно. Я никогда не буду больше драться. Нельзя быть одновременно мухой и мясником.

– Кем?!

– Мухой называют боксера в легчайшем весе. Он порхает вокруг огромного мясника до тех пор, пока тот не промахивается. Нельзя порхать и наносить мощные удары одновременно. Ничего не получится.

– Фил, но я говорила о другом! Неужели… вчера, и позавчера вечером, и ночью… неужели ничего на самом деле не было?

– Не важно, любимая. Если ты согласна, мы поженимся немедленно, и мне все равно, что скажут люди. – Он нахмурился. – Я могу преподавать историю и английский, если сумею найти место. – Филип вздохнул: – Боюсь только, что для того, чтобы найти место, мне, пожалуй, не хватит деловой сметки!

– Ах, милый! – вскричала ликующая Дженнифер. – Все дела предоставь мне! Только вот ужасно хочется узнать: с какой целью нас перенесли в прошлое? Чтобы преподать урок? А может, нам все только приснилось?

Бамм! – послышался густой бас Биг-Бена. Пробило шесть. Филип вспомнил о часах в поместье «Пристань». Мимо тек нескончаемый людской поток; пешеходы спешили по домам, накрывшись зонтиками или газетами; такси гудели и шуршали шинами по мокрому асфальту. Вокруг кипела жизнь – может быть, не столь живописная, как та, которую они видели совсем недавно, но невыразимо дорогая.

Филип покачал головой.

– Не знаю, – сказал он. – Не знаю!

--">