Валентин Викторович Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

революцией и терроризмом.

Часть 1. Дорога в пропасть

Переполох филеров

Загадочное исчезновение

В помещении московской охранки, что в Гнездниковском переулке, шло жаркое обсуждение не совсем обычного происшествия. В просторном, с низкими потолками кабинете стояли длинный стол для совещаний и с обеих сторон дюжины две массивных стульев. Вдоль стены — шкафы с бумагами и каталожными ящиками.

Видавший виды филер Геннадий Волков, имевший должность старшего разведчика, за свою неутомимость получил кличку Волчок. Упершись ладонями в край обитого зеленым сукном стола, с ангельской невозмутимостью глядя в лицо легендарного начальника московской наружной службы Евстратия Медникова, Волчок рассказывал о том, как вчера он с двумя помощниками упустил фигуранта по кличке Толстый.

Проступок был тяжелым, однако в голосе Волчка звучали не нотки раскаяния и вины, а скорее удивления.

— В девять семнадцать утра Толстый вышел из гостиницы «Альпийская роза», крикнул лихача с номером на коляске сто семь, погрузился и покатил вверх по Тверской. Мы с Федуловым и Загоровским тоже взяли лихача — номер триста восемьдесят — и проследовали за объектом. У магазина Елисеева коляска остановилась, Толстый покрутил, покрутил головой, как я понимаю, насчет слежки: нет ли? На нас он внимания не обратил, потому как мы встали за подводой, груженной пустыми пивными ящиками. Затем Толстый спрыгнул на тротуар, витрину зеркальную изучал, а глазищами — зырк, зырк — во все стороны. Но нас на мякине хрен два проведешь — мы среди людей в толпе растворились. Толстый потопал внутрь «Елисеевского», я — за ним.

Медников, пятидесятилетний человек с густыми усами-палками, с серыми усталыми глазами и мужественным лицом римского гладиатора, разглядывал «Карту наблюдения». На небольшого формата плотном листе — десять сантиметров на двадцать — написано: «Фамилия. Азеф. Имя. Евно. Отчество. Фишель. Звание. Мещанин местечка Лысков Гродненской губернии. Вероисповедание. Православный. Революционные клички. Француз, Плантатор, Гастон Леви, Иван Николаевич, Валентин. Клички наблюдения. Раскин, Толстый. Организация. Социал-революционер. Аресты и обыски. Не подвергался. Агентурные сведения. Весьма серьезный активный представитель партии эсеров, ее Боевой организации. Принадлежал к кружкам Юделевича, Мееровича, Аргунова. Принимал весьма деятельное участие в рабочей пропаганде. Имея возможность постоянно разъезжать под видом торговых дел в разные города империи, оказывал немаловажные услуги „Ростовскому кружку“ доставлением нужных сведений. Крайне опасен».

Медников раскрыл другой рабочий документ-гармошку — «Альбом филера», пробежал взглядом фотокарточки наблюдаемых лиц, нашел Азефа. С фото — что в профиль, что анфас — глядело странное лицо, весьма широкое, полное, с мясистыми губами, с крупными, навыкате маслинами глаз, с короткой шеей и двойным подбородком.

В альбом заглянул Волчок.

— Евстратий Павлович, это он, Толстый. — Расхохотался. — Ну и рожа!

Медников пресек:

— Ты, братец, на свою полюбуйся! И мозги мне не конопать.

— Слушаюсь! Попить можно? — Волков налил из сифона шипучей воды и большими глотками осушил стакан.

Медников поторопил его:

— Итак, Толстый зашел в магазин, а что вы, гении прослежки, сделали?

Волков бодро отвечал:

— Как вы, Евстратий Павлович, учили: заняли наблюдательные позиции: Загоровский со стороны Тверской, а Федулов побежал в Козицкий переулок. Я — за Толстым в магазин. Он прошел мимо колбасного ряда и отправился вправо к винному разделу, что ближе к выходу в Козицкий. Я, значит, осторожно продвинулся за Толстым. Тот нырнул в служебное помещение. Думаю: «Буду тут ждать, все равно обратно выйдет, потому как хода ему никакого другого нет!» А в витрину вижу Носа, то есть Федулова, — он с подворотни глаз не спускает. Ведь мы, Евстратий Павлович, «Елисеевский» во как отшлифовали, — показал ладонь, — вдоль и поперек все излазили, каждый кирпич по имени-отчеству знаем.

Медников оборвал:

— Хвастать нечего! Что дальше?

— Я, значит, контролировал выход Толстого. Ждал полтора часа, нет и нет. И Федулов, вижу, киснет. Что за оказия? Отправился в служебную дверь, вслед за Толстым.

— И чего, Волчок, любопытного увидал там? — ядовито усмехнулся Медников.

— Там коридор и несколько --">