Макс Аллан Коллинз - Неоновый мираж

будете очередным сукиным сыном, которого я прикончу в эту ночь.

Его глаза казались несоразмерно большими за толстыми стеклами очков.

– Мистер Геллер, что с вами?

– Вы были лечащим врачом Рэйгена в Майами. Черт возьми, я должен был раньше подумать об этом. Каким же я был дураком! Вы обслуживали парней из уголовного мира. Вы перебрались туда из Чикаго. Не так ли? Капоне, Нитти, Фиджетти – это были боссы Синдиката, чьи резиденции на протяжении двадцати лет находились в Майами. Учитывая контакты Джима с Синдикатом, кто, как не вы, мог быть его личным врачом?

– Это глупо.

– Положите шприц в свой чемодан.

– Мистер Геллер...

– Положите. Шприц. В ваш. Чертов. Чемодан. Он убрал шприц в свой чемоданчик.

– Строгие меры предосторожности, – сказал я, горько усмехаясь. – Жесткий контроль за теми, кто входит и выходит из палаты. Долгие расследования относительно того, кто мог отравить Джима. Догадки, был ли яд в пище, или, может, его пронесла в палату медсестра и сделала инъекцию... А все был куда проще. Это, оказывается, сделал его лечащий доктор.

Снэйден казался спокойным, но чувствовалось, что внутри он весь напрягся.

– Может быть, мне лучше уйти, несмотря на то, что вы, несомненно, находитесь в шоке из-за вашего ранения...

– Я слышал, что вы переносите свою врачебную практику сюда, в Калифорнию. Раньше я об этом как-то не задумывался. Теперь же я начинаю соображать. Ваши богатые клиенты в Майами – Нитти, Рикка и другие – отошли в мир иной или оказались за решеткой. Я слышал, что многие парни с Восточного побережья сейчас проводят много времени на Западном – занимаются бизнесом, строят себе особняки. Так что перенос сюда врачебной практики вполне логичен.

– Вы, очевидно, сейчас не совсем... в себе, мистер Геллер...

– Это, конечно, подстроил не Коэн, не так ли? Тогда Драна? Я знаю о нем немного. К примеру, то, что он имеет тесные связи на Восточном побережье. Тогда кое-что становится понятным. Но он просчитался, послав сюда вас. Вы же не знали, кого ранили там, на берегу? И тот, кто послал вас, не знал, что мы раньше встречались. Боже, так это вы отправили на тот свет мэра Сермака? Вы были одним из его врачей.

Снэйден натянуто улыбнулся и сказал:

– Мне, наверное, лучше уйти. Вы сейчас сами не знаете, что говорите. Я рекомендовал бы вам обратиться завтра же к психиатру.

– Лучше позаботьтесь о себе, доктор. – Я показал пистолетом на дверь. – Выматывайтесь отсюда, пока я вас не вылечил навсегда...

Снэйден ухватился за свой саквояж, кивнул мне и быстрым шагом направился к двери. И тут, неожиданно для меня, он резко взмахнул рукой, в которой держал чемодан, и ударил им меня по голове в то место, где у меня была рана. Пистолет выскользнул из моей руки, я упал на спину, теряя сознание...

Что-то сдавливало мне руку. Я открыл глаза. Я по-прежнему лежал на спине на полу. Моя левая рука была перетянута резиновым жгутом, отчего вены на ней вздулись. Снэйден склонился надо мной, его огромные, увеличенные линзами глаза казались безумными. В руке у него был шприц. Большим пальцем он надавил на поршень, и струйка жидкости брызнула с кончика иглы.

Его взгляд был обращен на мою перетянутую шпагатом руку. Другая моя рука была свободна. Я схватил его за запястье и сжал что есть силы. Он оцепенел от неожиданности, а я, воспользовавшись этим, нанес ему удар коленом в живот, отбросив его назад. Он ударился головой о стену, я же, не давая ему опомниться, схватил шприц и вогнал иглу ему в руку, впрыснув в нее содержимое шприца.

Я не знал, что это была за жидкость.

Ему хватило и трех минут, чтобы затихнуть. Все эти три минуты он причитал: «Боже, что же ты сделал, что же ты сделал...»

Мне не было его жалко. Он убил Джима Рэйгена и еще Бог знает скольких. Он пытался и меня отправить на тот свет.

У него были сигареты в нагрудном кармане. Я вытащил пачку, это опять были «Кэмел». Я сел на край кровати и закурил, чувствуя себя совершенно спокойно; на моем лице была кровь, но она уже не сочилась из растревоженной Снэйденом раны. Мой пульс постепенно пришел в норму, и я даже ощутил прилив сил. Я был в полном порядке.

Притушив сигарету, я пощупал его шею. Он был мертв. Я вошел в ванную и сполоснул лицо. Затем привел комнату в порядок и положил пистолет в его чемоданчик: на него можно будет списать то, что я сделал на берегу океана. Или, во всяком случае, его смерть квалифицируют как самоубийство. Это зависело от полицейских и от его приятелей из уголовного --">