Жан-Франсуа Паро - Человек со свинцовым чревом

Николя!

— Можно ли узнать первую причину вашего счастья?

— Ах, хитрец… А счастье услышать оперу Рамо, разве этого мало?

— Несомненно, но вы так удалились от своей ложи, — заметил Николя с улыбкой.

— Я люблю аромат сцены и ее близость.

— Близость? Или доступность?..

— Виновен, сознаюсь. Я пришел сюда полюбоваться вблизи одним нежным и грациозным созданием. Однако, Николя, я обязан сказать, что мы считаем вас также довольно скрытным.

— Кто скрывается за этим «мы»?

— Не скромничайте, ведь вы меня обошли! Его Величество много раз спрашивал о вас, особенно во время последней охоты в Компьене. Надеюсь, вы не забыли о его приглашении на охоту. Он никогда ничего не забывает. Посмотрите, каков он! Король помнит вас и много раз рассказывал о вашем расследовании. В его лице вы приобрели могущественного защитника, а королева считает вас своим ангелом-хранителем. Поверьте мне, пользуйтесь столь редким доверием и не пренебрегайте своими друзьями. В этом случае скрытность вредит, даже друзья не станут с ней мириться.

Он вытащил из кармана часы и, взглянув на них, заметил:

— Мадам Аделаида не должна была так опаздывать.

— Я думал, что наша принцесса неразлучна со своей сестрой Викторией^[2], — сказал Николя. — И если мои сведения верны, сегодня она будет сопровождать ее на спектакле.

— Верное замечание. Но между королем и его второй дочерью существуют некоторые разногласия. Он отказался подарить ей одну драгоценную безделушку, и обиженная мадам Виктория ни с того ни с сего решила, что мадам де Помпадур попросила у него ту же вещицу. Это, мой друг, придворный секрет, но вы, я уверен, будете молчать как могила… Итак, мадам Аделаида появится не одна, ее будут сопровождать граф и графиня де Рюиссек, которым она покровительствует. Знатные люди, суровые, набожные и болтливые — когда нужно. Они имеют вес и в окружении королевы, и у дофина, этим сказано все. Хотя граф…

— Сколько яда всего лишь в нескольких словах!

— Опера вдохновляет меня, Николя. Я полагаю, наш друг Сартин тоже будет здесь?

— Вы правильно полагаете.

— Мадам следует хорошо охранять. Но под присмотром наших лейтенантов полиции с ней ничего не случится. Представление пройдет спокойно! Его немного оживят лишь мелкие воришки и хлопальщики, ведь «Паладины» нашего друга Рамо вряд ли вызовут бурю. Уголок королевы и уголок короля^[3] придут к согласию. И в «Меркурии» завтра напишут, что французский и итальянский стили искусно соединились, а оригинальное сочетание комического и трагического позволило соблюсти благопристойность.

— Это все невинные страсти.

— Мой дорогой, вы никогда не бывали в Лондоне?

— Никогда, и, по нынешним временам, боюсь, что случая поехать туда мне не представится.

— Не могу за это поручиться. Но вернемся к нашей теме: французский путешественник удивляется, когда попадает в лондонский театр и не видит там ни солдат, ни полиции. А также ни шума, ни драк — это все завоевания свободы.

— Вот страна, о которой мечтают наши друзья-философы, которые ощущают в наших залах «злой дух деспотизма».

— Я знаю автора этого выражения, мало оцененного нашим монархом. Скромник Николя, — вы даже не назвали его по имени. Но прошу меня простить, я должен приветствовать мадам Аделаиду. Я скоро вернусь, ведь предмет моего интереса должен появиться в прологе…

Он легким шагом прошел через партер, рассыпаясь в бесчисленных приветствиях знакомым красоткам. Николя всегда ощущал особое удовольствие от встреч с графом де Лабордом. Он помнил об их первой встрече и обеде, на котором тот благородно удержал его от неверного шага. Месье де Ноблекур, старый прокурор, который приютил у себя Николя и считал его членом семьи, много раз подчеркивал, что искренне к нему привязан, и всячески ему помогал. Молодой человек в мыслях снова вернулся к событиям начала этого года. Первый камердинер был свидетелем его первой встречи с королем. Лаборд знал тайну его истинного происхождения, знал, что он не просто Николя Ле Флош, но также родной сын маркиза де Ранрея. И все же было совершенно ясно, что происхождение играет не главную роль в их мгновенно возникшем взаимном расположении.

Шум в зале вернул его к реальности. Весь театр поднялся и зааплодировал. Мадам Аделаида вошла в королевскую ложу. Светловолосая, высокого роста, она производила величественное впечатление. Каждый знал, что она превосходила красотой всех своих сестер. Профилем и --">