Рита Мональди , Франческо Сорти - Secretum

полным ходом. По его воле в 1683 году под Веной произошла битва между христианскими армиями и турками. Последователи Магомета были навсегда изгнаны из Европы. Поскольку Иннокентий XI был родом из Комо, то мне выпала честь начать это дело, которое святой отец принимал очень близко к сердцу. Разгромное, имеющее историческое значение поражение мусульман произошло на рассвете 12 сентября 1683 года, когда в Нью-Йорке, учитывая сдвиг по времени, еще было 11 сентября… Теперь, сорок лет спустя после трагической атаки ислама на башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, от нашего горячо любимого Папы не укрылось совпадение между этими двумя датами. По этой причине он решил канонизировать Иннокентия XI – Папу Римского, который боролся с исламом, – именно в связи с этими двумя историческими датами. Подобным жестом он хотел подкрепить христианские ценности и подчеркнуть пропасть, отделяющую Европу и весь Запад от идеалов Корана.

Когда расследование было завершено, я отправил Вам тот неизданный текст. Вы помните об этом? Это был манускрипт двух моих старых друзей, Риты и Франческо, чей следя потерял несколькими годами ранее. Их рукопись раскрывала целый ряд обстоятельств, позорящих преподобного Иннокентия. Дело в том, что на протяжении всего срока своего папства он действовал, руководствуясь низменными личными интересами. И даже если он, несомненно, стал орудием Господним, наставляя христианских правителей вести войну против турок, то в других вопросах его алчность к деньгам привела к глубочайшему оскорблению христианской морали и нанесла непоправимый ущерб католической церкви в Европе.

Как Вы помните, я просил Вас представить это дело на рассмотрение его преосвященству, дабы он мог принять решение, нужно ли хранить молчание или же, как мне хотелось бы, дать Imprimatur – разрешение на публикацию манускрипта, – чтобы правда стала доступной всем.

Я ожидал, честно говоря, хотя бы намека от Вас на то, что Вы получили письмо. Я полагал, что если даже опустить существеннее обстоятельства, заставившие меня писать Вам, Вы будете рады получить весточку от человека, который, в конце концов, когда-то был Вашим преподавателем в семинарии. Конечно, я понимал, что ответ придется ждать долго, возможно даже очень долго, принимая во внимание всю серьезность открытий, представленных мною его преосвященству. И все-таки я был уверен, что Вы, как принято в таких случаях, ответите мне хотя бы открыткой.

Однако этого не случилось. За все эти долгие месяцы я не получил ответа ни письмом, ни по телефону, хотя исход процесса канонизации зависел от Вашего ответа, которого я так ожидал. Я воочию представлял себе, насколько основательно святому отцу нужно все обдумать, оценить и взвесить аргументы за и против. Возможно, даже дать экспертам секретное задание составить соответствующее заключение. Я смирился с ожиданием, и, поскольку в мои обязанности входило хранить секреты и поддерживать авторитет блаженнейшего, я не мог рассказать об этих открытиях никому, кроме Вас и его преосвященства.

И вот однажды водном из книжных лавок Милана среди тысячи других я увидел книгу, подписанную именами моих друзей.

Когда я наконец-то открыл ее, то убедился, что это – та самая книга. Но как же это могло случиться? Кто, ради всего на свете, отдал ее в печать? И уже вскоре я сказал себе: никто иной, кроме как наш Папа лично, не мог дать разрешение на публикацию этой книги. Возможно, это и была та самая имприматура, которую я ожидал от Папы, только в более обязательной и мощной форме, что опять же означало: это он сам отдал в печать рукопись Риты и Франческо.

Не вызывало сомнения, что таким образом процесс канонизации преподобного Папы Иннокентия XI был остановлен навсегда. Но почему меня не поставили в известность? Почему никто не подал мне ни единого знака после публикации книги, и даже Вы, Алессио, почему Вы молчали?

Я уже почти был готов снова написать Вам, когда однажды ранним утром получил письмо. Мне необычайно отчетливо помнится тот момент. Я как раз хотел идти в свой кабинет, когда секретарь вручил мне конверт. Открывая его, я разглядел в полумраке коридора вытисненный на нем папский ключ и в следующий момент уже держал в руках само содержимое конверта – письмо на листе картонной бумаги.

Меня вызывали на собеседование. Бросалась в глаза срочность, указанная на открытке: через два дня, к тому же в воскресенье. Однако это было еще --">