Майкл Грегорио - Критика криминального разума

известия о появлении жутких растений и рождении уродов, столь отвратительных, что, казалось, попраны основные законы природы. Двухголовые поросята, телята с шестью ногами, репа величиной с тачку. «Предстоящая зима, — мрачно бормотала себе под нос Лотта, — будет такая, какой еще не видывало человечество».

Глаза моей жены удивленно поблескивали, когда она слышала ворчание Лотты. Елена бросала в мою сторону насмешливые взгляды, словно приглашая разделить ее ироничное отношение к бредням служанки, и я принужден был улыбаться в ответ. Тем не менее слова Лотты находили отклик в моем сердце, ведь я родился и воспитывался в деревне. Казалось, сердце сжимается в груди и возникает какое-то тягостное ощущение, сходное с удушьем; такое чувство вызывает в нас еще далекая грозовая туча в жаркий летний день. Когда же наконец наступила зима, мы поняли, что она действительно ужасна. Все пророчества Лотты оправдались. Проливные ледяные дожди днем и жуткий мороз по ночам. А потом пошел снег. Его выпало больше, чем мне приходилось видеть за все предыдущие годы.

День 7 февраля 1804 года оказался самым холодным за всю историю. То утро я провел в городском суде Лотингена, работая над заключением по одной тяжбе, разбор которой занял большую часть недели. Герман Бертхольт взял на себя смелость улучшить местный ландшафт и обрубил две ветки у ценной яблони, принадлежащей его соседу, фермеру Дюрхтнеру. Ответчик уверял, что названное дерево портило вид из окна его кухни. Тяжба разделила наш поселок, так как всем жителям вопрос представлялся чрезвычайно важным. Если бы судьи отмахнулись от него, мог бы возникнуть прецедент, за которым последовала бы настоящая эпидемия противоправных действий. И я с головой ушел в работу над заключением по названному делу — …в силу вышеуказанного я приговариваю Германа Бертхольта к штрафу в тринадцать талеров и шестичасовому заключению в загоне для скота… — когда в дверь внезапно постучали и вошел секретарь.

— Вас какой-то человек дожидается, — невнятно прогнусавил Кнутцен.

Я с нескрываемым раздражением взглянул на своего пожилого секретаря. Грязную рубаху свою он так и не сменил, воротник уже совсем почернел, а сапоги были не чищены несколько недель. Он, наверное, снова возился с утками. Я проиграл сражение с ним и давно устал от жалоб. Гудьен Кнутцен принадлежал к немногочисленной горстке людей в поселке, которые были способны нацарапать на бумаге собственное имя. Лишь по этой причине ему удалось избежать судьбы своего отца и всех предков по мужской линии в их семействе. Однако ныне королевский кошелек опустел. Наш король избрал политику вооруженного нейтралитета, в то время как все остальные великие европейские державы пытались помериться силами с французами. В результате ради необходимости оплачивать военные расходы траты на гражданские нужды были урезаны самым беспощадным образом. Солдатам требовалось новое обмундирование, генералам — хорошее жалованье, лошадям — уход и кормежка. В общем, все должны были быть готовы к войне, в неизбежности которой уже никто не сомневался. В Бессарабии закупили тяжелые пушки, что навлекло на Пруссию новые тяготы и даже нищету. Экономия последнего времени особенно болезненно ударила по нижним судейским чинам, в том числе и по вашему покорному слуге. Но Кнутцена она отбросила прямиком в самое мрачное Средневековье. Его жалованье урезали вдвое. В результате Кнутцен стал стремиться работать как можно меньше и все то время, которое ему удавалось урвать у своих основных обязанностей, проводил с утками. Он снова сделался обыкновенным крестьянином. Подобно остальным жителям Европы, Кнутцен таким образом расплачивался за Французскую революцию и за тот ужас, который Наполеон вселил в обитателей нашего континента.

Елена пообещала подарить ему какую-нибудь из моих старых рубашек, как только в очередной раз в городе появятся торговцы вразнос. Я выглянул в окно, подумав, что в такую погоду торговые повозки еще не скоро загромыхают по нашей мостовой. Снова пошел снег. С неба падали хлопья величиной с лавровые листья. Вчера он тоже шел целый день, и сегодня с утра собирались тяжелые тучи. «Что может заставить человека высунуть нос на улицу без особой нужды в такой день?» — подумал я. Признаться, подобные мысли подхлестнули мое любопытство. Ну что ж, решил я, когда посетитель закончит рассказ о своих проблемах, я тотчас же закрою кабинет и --">