Эмма Ангстрём - Человек в стене

партий не терпелось высказаться на эту тему.

— Ну и идиот! — сказала мама. Альва заподозрила, что она имеет в виду не того человека, о котором говорят по телевизору. Новости закончились, и Ванья переключилась на другой канал.

— Тот, кто не может контролировать, сколько алкоголя он употребляет, не может быть моим боссом, — в ходе дискуссии говорила женщина людям, сидящим за круглым столом. У нее были ярко-красные щеки, и она размахивала руками, крича в микрофон.

— Ну, ничего хорошего сегодня не показывают, — сказала мама, выключая телевизор. — В любом случае тебе пора ложиться.

Альва почистила зубы и надела мягкую розовую фланелевую пижаму. Вообще-то, она не была особой поклонницей розового цвета, но именно этот оттенок был точь-в-точь таким же, как на бабушкиных картинах, то есть терпимым. Она скользнула под одеяло, и Ванья включила светильник возле окна, предварительно выключив верхний свет. Светильник у окна вращался, отбрасывая на стены желтые звездочки. Она помнила его с самого раннего детства.

— Хочешь, я немножко тебе почитаю? — спросила Ванья, присев на край кровати.

— Да, — ответила Альва. Она приподняла подушку и теперь полусидела в постели.

Ванья подошла к книжным полкам и просмотрела названия на корешках. Альва затаила дыхание, но мама не заметила энциклопедию, спрятанную за другими книгами.

— Ничего себе, ты уже читаешь про Нэнси Дрю! — воскликнула Ванья. — Я, наверное, была по меньшей мере на три года старше, когда читала эти книги.

Она вернулась с «Маленьким принцем» в руках. Альва вздохнула. Она прочла эту книгу уже несколько раз, но решила помалкивать. Она посмотрела на маму. Губы у той снова дрожали.

— Все будет хорошо, мама, — сказала Альва. Ванья шмыгнула носом и вытерла лицо, затем улыбнулась дочери и крепко обняла ее. Альве стало трудно дышать, но она промолчала.

— После переезда все будет в порядке, — сказала Ванья, — начнем все сначала, и всякое такое.

Ее глаза были красными.

— Я думаю, ты скучаешь по папе. Я тоже по нему скучаю.

— Я скучаю по нему больше, — ответила Альва.

— Да, тут ты права. Ты действительно скучаешь по нему больше.

Они немного помолчали, и Ванья чуть-чуть ослабила объятия.

— Но он сказал, что скоро приедет и мы увидимся, — сказала Альва.

— Да, правда? — спросила Ванья. — Поживем — увидим.

Альва открыла книгу, и они стали читать вместе, но уже через несколько страниц девочка прервалась и спросила:

— Может, лучше расскажешь мне про бабушку?

Ванья тяжело вздохнула:

— Опять? Ты же знаешь, я помню не так уж много.

— А ты все равно расскажи, — попросила Альва, впервые за вечер улыбнувшись. Ее щеки стали еще круглее, и на них появились ямочки.

— Ну ладно. — Ванья поудобнее умостилась на кровати. — Твоя бабушка была совершенно уникальным человеком. Она была очень умной, совсем как ты. Ты бы ей понравилась. Вы на самом деле очень похожи. Она была довольно тихой. Часто бабушка просто сидела молча, наблюдая за тем, что происходило вокруг. Ей никогда не нравилось быть в центре внимания.

Альва поправила подушку.

— Она была очень одаренной, но хранила это в тайне, потому что в ее времена женщинам-художницам приходилось нелегко. Никто в семье, кроме меня и дедушки, не знал, что она пишет картины. А иногда, если я прокрадывалась в ее мансардную студию, бабушка сразу уничтожала картину, над которой работала. Резала ее ножом. Теперь я, конечно, понимаю, что она трудилась над чем-то, что хотела сохранить в секрете даже от нас. Это были картины, в которых она задействовала свое шестое чувство. И она никогда их не заканчивала. В гостиной висели все ее картины с цветами и растениями. Я их больше всего любила, но тебя ведь особенно интересуют те, которые она написала, используя свои особые способности, правда?

— Ага. — Альва кивнула.

— Я так и думала. — Ванья натянула себе на ноги одеяло. — Тут холодновато, правда? От окна, что ли, сквозит?

Она немного помолчала.

— Когда мы были маленькими, я думала, что по пятницам бабушка встречается с подругами, пьет с ними кофе и

--">