Ричард Скотт Пратер - Яичница из гангстеров

через его товарища, я схватил его за руку и сильно крутанул. Он издал писк, похожий на звук детского воздушного шара, когда из него выпускают воздух, и упал на колени, откинувшись назад и повторяя: «ааа-ааа-».

Я сунул руку ему под пиджак, вытащил пистолет и швырнул его на другой конец холла; потом ударил его по одной и по другой щеке. Голова его дернулась вправо и влево, и глаза стали как будто стеклянные. Я оставил коренастого там, где он рухнул на пол, а маленького — стоящим на коленях, и вышел.

Я взглянул на часы. Было без пяти семь, и всех, кто играл на скачках, уже и след простыл. Даже тех, кто старается извлечь все, что можно, до самого конца. В магазине новинок, до закрытия которого оставалось еще пять минут, пара старшеклассников хихикала над «художественными» слайдами, в то время как продавец Генри стоял за прилавком со скучающим видом. Я кивнул ему и присоединился к редким пешеходам на Грэнд-стрит. У газетчика на углу я купил «Сентинел» и прошел полквартала по Одиннадцатой, туда, где оставил свой кадиллак.

«Сентинел» все еще продолжал свою кампанию против лихачества автоводителей и дорожных инцидентов. Слева в рамке газета возвещала: ДВА СМЕРТЕЛЬНЫХ СЛУЧАЯ ЗА ПОСЛЕДНИЕ 24 ЧАСА, а внизу, в статье на два столбца, осуждалось безрассудство небрежной езды и особенно подчеркивалось возрастающее число фатальных наездов на пешеходов: в результате Лос-Анджелес становится мишенью для нападок со стороны Национального Совета безопасности движения. Я прочитал статью с начала и до конца, — ведь Джо Брукс, историю которого я расследовал, был явной жертвой такого фатального наезда, — просмотрел помещенные в номере комиксы и включил мотор.

Мне сказали, что Джо жил последнее время вместе со своей сестрой, Робин Брукс, и я поехал прямо туда.

Глава вторая

Это был небольшой оштукатуренный дом, сине-зеленый, отделанный белым, в 300-м квартале Норт Уинзор-стрит. Чистенький, прохладный и маленький, как большинство домов в этой части города. Перед ним зеленел ухоженный газон; выложенная плитами дорожка вела к парадному.

Я позвонил в звонок и критически посмотрел на свои коричневые кожаные туфли. Отправляясь к даме, я всегда следил, чтобы мои туфли были начищены до блеска, даже если эта дама — старая ведьма. Сейчас они просто сияли. Пока я восхищался их блеском, дверь распахнулась, и я медленно поднял глаза.

Я увидел пару плоских коричневых босоножек, из которых выглядывали пальцы с покрытыми красным лаком ногтями; жесткие шнурки, обвивающие аккуратные лодыжки; лодыжки, грациозно переходящие в привлекательные икры; черные, по колено, штаны (наподобие тех, что носят «клэмдиггеры»^[5], обтягивающие высокие бедра; полоску белого тела между штанами и блузкой бежевого цвета, не заправленной, как обычно, внутрь, а туго затянутой вокруг тонкой талии; потом высокую грудь, выступающую из выреза блузки, как часто показывают в кино; гладкая белая шея; и-ба!

Она вовсе не была старой ведьмой.

Может быть, мне следовало начать с ее лица, но в таком случае я, вероятно, потерял бы огромную долю удовольствия, которое я испытал при виде этой особы. У нее были темные брови, и одна из них вопросительно поднялась, а глаза были темно-карие, большие и мудрые. У нее был маленький, прямой нос и полные, ярко-красные губы, слегка изогнувшиеся в улыбке. Волосы были того ржаво-рыжего цвета, какой вы изредка видите ранним утром в небе над тихоокеанскими островами; и они были густые и пышные. Вся эта масса волос обрамляла умное, красивое лицо и падала ей на плечи.

— Пришли взглянуть? — голос звучал приятно, мягко.

Я смотрел на нее во все глаза.

— Простите. Вы — мисс Брукс?

— Да.

— Я пришел не просто взглянуть. Я бы хотел поговорить с вами. О вашем брате.

Улыбка исчезла с ее лица, и оно приняло серьезное выражение.

— Конечно. Входите пожалуйста.

Я проскочил мимо нее и вошел в дом.

Комната выглядела уютно и была приятно обставлена. Слева возвышался большой камин, облицованный плитками, сейчас пустой и отгороженный на летние месяцы ширмой. Дальше стоял современный светло-зеленый диван из двух секций под углом, который в точности входил в образованный стенами угол. Между его двумя половинками поместился черный столик в современном китайском стиле, а на нем — четыре книги в глянцевых обложках, между двумя тяжелыми бронзовыми книгодержателями, сделанными каждый в форме --">