Джеймс Хэдли Чейз - Собрание сочинений. Том 32: Лабиринт смерти (Это — мужское дело. Реквием для убийцы)

блеснуть интуицией?

Я задумался. Что бы это могло означать? Зачем нужен этот эксперимент?

Из задумчивости меня вывел голос Сэма:

— Чего ты тянешь, идиот? Соглашайся, и дело с концом. Да и я развлекусь, глядя на вас. И тут я понял, в чем дело.

— Нет, Грация, это мне не подходит. Боюсь, что на самом интересном деле нас застукает Мэрфи.

— Ну, и дурак! — несколько разочарованно бросила она. — Мэрфи придет слишком поздно: под виллой есть секретный ход, который поможет нам смыться. Жаль, конечно, что нам не придется попрощаться с этим бякой — Мэрфи. — И повернувшись к Сэму, она равнодушно добавила:

— Кончай с ним.

Но прежде, чем автомат запел песню смерти, я поднес к губам трубочку и, направив на негра, сильно в нее дунул.

Бесконечное удивление в его глазах сменилось невыразимой болью. Я вовремя бросился в кресло: черные пальцы судорожно нажали на спусковой крючок автомата, и мне едва удалось избежать нескольких пуль в лоб.

Еще секунда, и негр, закачавшись, упал.

Я оглянулся туда, где только что стояли Грация и Сильвия: обе лежали на полу в луже крови.

Я вздохнул, поднялся из кресла вышел в сад и сел на траву. Или, точней будет сказать, повалился на траву.

* * *

Во взгляде лейтенанта Мэрфи сквозило нескрываемое любопытство, смешанное с недоверием.

— До сих пор не понимаю, как вам это удалось?

— Стараемся, — скромно ответил я. — Мне бы сейчас поспать часок-другой…

— В обнимку с трупами, которые вы оставили на своем пути, — сострил Мэрфи.

— Все равно, — пробормотал я. — Только бы никого не видеть.

— Вы, несмотря на все свои отвратительные качества, довольно способный парень. Дело в том, что ваш нахальный вид… — лейтенант замялся. — В общем сначала вы мне показались самоуверенным идиотом, который решил продемонстрировать, какие бравые ребята водятся в Нью-Йорке, а Лос-Анджелес кишит придурками. Но теперь я должен услышать от вас подробный рассказ, начиная с того самого момента, как вы оказались в нашем городе.

Я тупо посмотрел на Мэрфи, а потом, обхватив голову руками, застонал:

— О, боже мой, боже!

--">