Джеймс Хэдли Чейз - Собрание сочинений. Том 24: Фанатик. Клубок. Лучше бы я остался бедным

толстяк-тюремщик будет читать ее письма.

— На что она жила? — спросил я Реника. — Как она?

— Нормально. Да ты в этом не сомневался, не так ли? Она теперь художница. Расписывает керамические горшки и вазы и выручает за это довольно много денег.

Он свернул на мою улицу. При виде бунгало к горлу подкатил комок. На тротуарах не было ни души. Лишь дождь хлестал по асфальту.

Реник притормозил у ворот.

— Еще увидимся. — Он сжал мою руку. — Ты счастливчик, Гарри. Я бы хотел, чтобы кто-нибудь ждал меня, как Нина.

Я вылез из кабины. Не оглядываясь на Реника, пошел по знакомой дорожке. Дверь распахнулась. На пороге стояла Нина.

* * *

Примерно в половине седьмого утра на седьмой день освобождения из тюрьмы я проснулся, как от толчка. Мне снилось, что я снова в камере, и прошло какое-то время, прежде чем я понял, что нахожусь в нашей спальне, а рядом спит Нина.

Я лежал на спине, смотрел в потолок и размышлял, как и в предыдущие дни, о своих планах на будущее. Прежде всего требовалось ответить на главный вопрос: как я собираюсь зарабатывать на жизнь? Я уже попытался обратиться в редакции. Как я и ожидал, работы для меня не нашлось. Щупальца Кубитта проникли всюду. Самая заштатная газетенка шарахалась от меня, как от прокаженного. А больше я ничего не умел. Я мог лишь писать, да и то был не сочинителем, а репортером. Чтобы написать статью, мне требовался фактический материал. Но ни одна газета не решалась воспользоваться моими услугами.

Я взглянул на Нину.

* * *

Мы поженились за два года и три месяца до того, как я угодил за решетку. Тогда ей было двадцать два, а мне двадцать семь.

Ее лицо цвета слоновой кости обрамляли темные вьющиеся волосы. Мы оба сходились в том, что ее нельзя принять за эталон красоты, но я заявлял и до сих пор остаюсь при своем мнении, что из всех встреченных мной женщин Нина, без сомнения, самая эффектная. Всматриваясь в ее спящее лицо, я видел, сколько лишений выпало на ее долю. Натянулась кожа у ее глаз, опустились уголки рта, на лицо легла печать грусти: ничего этого не было до того, как я попал в тюрьму.

Она пережила трудное время. На нашем счету было три тысячи долларов, но они разошлись очень быстро: гонорар адвокату, последний взнос за бунгало, и ей пришлось искать работу.

Нина сменила несколько мест, прежде чем, как и говорил Реник, в ней раскрылся талант художника и она начала расписывать керамику для хозяина маленького магазинчика, который продавал эти горшочки и вазы туристам. Прошлый год она зарабатывала в среднем по шестьдесят долларов в неделю. Она полагала, что нам этого могло хватить хотя бы на первое время, пока я не найду работу.

На моем банковском счету оставалось двести долларов. Когда они иссякнут, мне придется просить у нее денег на проезд в автобусе, на сигареты и все прочее. При одной мысли об этом меня передергивало.

Отчаявшись, я пытался устроиться даже на временную работу. Я был согласен на что угодно, лишь бы добыть какие-то деньги.

Прошатавшись по городу почти весь день, я вернулся домой с пустыми руками. Меня слишком хорошо знали в Палм-Сити, чтобы предлагать физическую работу.

— О, мистер Барбер, вы, должно быть, шутите, — каждый раз говорили мне. — Эта работа не для вас.

Я не мог заставить себя признаться, что у меня нет ни гроша, и они облегченно вздыхали, когда я уходил.

— О чем ты думаешь, Гарри? — спросила Нина.

— Ни о чем… Дремлю.

— Не тревожься понапрасну. Мы выкарабкаемся. Шестидесяти долларов в неделю нам хватит. Не суетись. Работа найдется.

— А пока она найдется, я должен жить за твой счет, — ответил я. — Это прекрасно. Я вне себя от счастья.

Она подняла голову. Ее темные глаза не отрывались от моего лица.

— Гарри… я боюсь за тебя. Возможно, ты этого не осознаешь, но ты сильно изменился. У тебя ожесточилась душа. Ты должен попытаться забыть о прошлом. Нам жить дальше, и твое отношение…

— Я знаю. — Я встал. — Извини, Нина. Возможно, проведя в тюрьме три с половиной года, ты бы поняла, что со мной происходит. Я сварю кофе. По крайней мере, от меня будет хоть какая польза.

То, о чем я рассказываю, случилось два гида назад. Оглядываясь на те события, я могу лишь сказать, что проявил душевную слабость. Я вижу, чти подстроенная полицией западня и последовавшее за ней тюремное заключение тяжелым грузом висели у --">