Питер Чейни - Танец без музыки

Дома, склады и тротуар — все было скрыто во мраке. Можно было разглядеть только светлые пятна под фонарями, да тени, скользившие по мокрому асфальту, что создавало иллюзию водяного потока.

Я остановился на углу, чтобы закурить. Довольно часто, в разное время дня и ночи, мне приходилось видеть эту проклятую улицу, мне был знаком каждый ее дюйм. Она не нравилась мне, так как была явно второго сорта, включая, впрочем, и мою контору, которая располагалась здесь же. Вот так-то. А я сам — еще хуже, меня нельзя оценить и в четыре пенса.

На ближайший уик-энд я рассчитывал съездить в провинцию, где на лугах растет зеленая трава, пасутся коровы, меланхолично пережевывая траву, где ярко сияет солнце, где нет городской суеты, но где есть настоящие женщины, а мужчинам вообще на все наплевать.

Кажется Монтень (или другой мыслитель вроде него) сказал, что несчастье — это лучшее время для философии. И, черт возьми, это так. Философствуя, человек пытается адаптировать свой разум к ряду плохих обстоятельств, что для меня все равно, что терпеть флюс. В этом нет ничего плохого, но и хорошего тоже. У вас, читатель, на этот счет, должно быть, есть свое мнение, так что я спорить не собираюсь.

Там и сям вдоль по улице, как светляки на реке, мерцали парковочные огни машин. Я обратил внимание на новый «Армстронг-Сайдли», — слишком шикарный автомобиль для этого второсортного района. «Кто бы это мог приехать на нем?» — подумалось мне.

Открыв дверь своего подъезда, из-за которой пахнуло запахом пыли и грязи, я почувствовал себя особенно неуютно, хотя давно привык к этому месту. Начал медленно подниматься вверх, стараясь сосредоточиться, это всегда получалось у меня достаточно быстро. Я размышлял: «Можно взять деньги Пэлла, закрыть контору и укатить куда-нибудь, но можно и остаться, чтобы просто ждать, когда что-нибудь произойдет, и я займусь новым делом…» Казалось, что если что-то и случится, то именно сейчас.

Мне захотелось выпить чего-нибудь и пришлось отложить обдумывание всех вопросов до виски, тем более, что я вспомнил, что в моем столе еще оставалось полбутылки, а этого вполне хватит.

Я шел по второму этажу мимо множества контор каких-то лодырей, претендовавших на звание детективов, а на самом деле, ни черта не смысливших в этом деле. В конце коридора находилась дверь в мой офис, и внутри почему-то горел свет.

Это показалось странным. Впрочем, возможно, это Пэлл прислал кого-нибудь с деньгами. Хотя он никогда не спешил с платежами — даже за такую прекрасно выполненную работу.

Мои сомнения подтвердились, когда, открыв дверь и войдя в прихожую, я обнаружил, что дверь в мой кабинет полуоткрыта, и оттуда пробивается свет, а в воздухе присутствует слабый запах хороших духов.

Резко отворив дверь, я вошел внутрь и замер на пороге. То, что предстало перед моими глазами, служило достойным завершением дня.

В большом кожаном кресле напротив стола сидела женщина. Ее руки свободно лежали на подлокотниках. Она холодно и беспристрастно, но все-таки с интересом, смотрела на меня.

Я тоже окинул ее оценивающим взглядом.

На ней было скучное розовое платье, поверх которого — длинное пальто того же цвета. Карманы и воротничок на нем были отделаны, синим вельветом. Пальто было распахнуто и открывало привлекательную фигуру. Шляпка, все того же бледно-розового цвета с синей лентой, оттеняющей вельвет, а под ней были уложены темно-каштановые волосы с бронзовым отливом. Ноги в прозрачных дорогих чулках и лакированных синих туфлях. Перчатки и сумочка лежали на моем столе. Набор ее украшений составляли два или три кольца и роскошная бриллиантовая брошь.

Не отрывая от нее глаз, я нащупал в кармане пачку сигарет, вытащил одну и закурил. На ее вытянутом лице застыло мужественное выражение. Красивые глаза, прямой нос, рот с чуть приподнятыми уголками губ и фигура, говорившая о не менее, чем четырех поколениях красавиц. В ней не было заметно ни капли беспокойства.

— Добрый вечер! — произнес я, проходя к столу, снимая пальто, шляпу и водружая все это на вешалку, стоящую за моим стулом. Включив настольную лампу, я вытащил из нижнего ящика стола бутылку виски и, вынув пробку, сделал большой глоток, но вспомнив, что давно ничего не ел, решительно убрал бутылку обратно.

— Вы мистер О'Хара, не так ли?

Я подтвердил это кивком и в свою очередь спросил:

— Когда вы сюда пришли?

— Около половины одиннадцатого. Мистер --">