Джеймс Хэдли Чейз - Мэллори

значительную роль в его жизни, однако теперь Корридон совсем ими не интересовался. Военные невзгоды научили его обходиться без всего лишнего.

Он встал и вновь подошел к бару.

— Наверху, наверное, есть комната, из окна которой видна улица? — спросил Корридон, опираясь всем телом на стойку.

— И что же? — подозрительно произнес Зани.

— Я хочу посмотреть на улицу.

— Хорошо, — ответил, наконец, Зани. — Комната Эффи. Она еще не спит. Я позову ее.

Он открыл дверь позади стойки, громко свистнул и прокричал:

— Эй, Эффи, поди сюда! — Потом, повернувшись к Корридону, спросил: — Для чего тебе улица?

— Не суй нос в чужие дела, — сухо проговорил Корридон. — И затихни, ты начинаешь меня раздражать.

— Разве я не имею права задать такой простой вопрос?

— Заткни пасть, — оборвал Корридон. — Ты слишком много болтаешь.

В дверь позади стойки вошла девушка. Когда Корридон видел Эффи в последний раз, она была пятнадцатилетней девочкой, неуклюжей, тихой, худенькой, с неоформившейся фигуркой. У Корридона перехватило дыхание — она невероятно изменилась за эти три года. Если бы не ее отталкивающая заячья губа, девушка была бы по-настоящему красива.

При виде Корридона кровь бросилась ей в лицо, глаза ее заблестели.

— Здравствуй, Эффи. Ты еще не забыла меня? — спросил он с напускным равнодушием.

Он знал, что был ее кумиром, и отвечал ей чуть иронической симпатией. Шесть лет назад Зани обнаружил Эффи на улице у дверей своего клуба. Так как девочка отказалась говорить о своих родных и о своем прошлом, было ясно, что она убежала из дома. Это несчастное маленькое создание, умирающее от голода, грязное, с двумя большими зубами, видневшимися под заячьей губой, вызывало жалость. Зани требовалась кухарка. Он предложил девочке остаться и с тех пор нещадно ее эксплуатировал — как и всех, кого только мог.

— Добрый вечер, мистер Корридон, — тихо промолвила она.

Зани криво усмехнулся при виде ее смущения. Влюбленность Эффи его забавляла.

— Поднимись вместе с ним в свою комнату и дай ему посмотреть в окно — или уж куда там ему приспичило.

Следуя за Эффи, Корридон попал в тускло освещенный коридор. Как только дверь за ними закрылась, и не стало слышно музыки и голосов, он поймал руку девушки и притянул ее к себе.

— Ну, ты довольна, что видишь меня? Конечно, можешь возражать, но держу пари, что ты и не вспоминала обо мне!

— О, напротив! — с жаром воскликнула она. — Я никогда не смогу вас забыть! Клянусь! Просто я потеряла надежду увидеть вас вновь.

— И ошиблась… Мне не хватало тебя, Эффи. — Корридон рассматривал девушку, держа ее за руку, и к собственному удивлению неожиданно понял, что в самом деле скучал. — Ты изменилась, словно в сказке… Честное слово, да ты красавица!

Эффи нерешительно освободила свою руку и поднесла ее к уродливой губе.

— Не надо так говорить… Это неправда.

— Ты про губу? Это же мелочь, ерунда. — Внезапно ему пришла одна мысль, и, не думая о последствиях, он выпалил: — Я знаю хирурга, который все сделает. Ты будешь довольна. Как только у меня появятся деньги, мы этим займемся. Тебе не придется долго ждать: месяц, от силы два.

Корридон тут же пожалел о своем легкомыслии. Он всегда поддавался неожиданным порывам. Не позже чем на прошлой неделе, к примеру, дал пять фунтов старушке, которая продавала цветы, — для того лишь, чтобы увидеть ее лицо в момент, когда она обнаружила свое богатство. В тот же вечер возле театра на Странде он заметил бедно одетую пару, тоскливо разглядывавшую фотографии актеров. Он купил им два билета в партер и удалился, широко улыбаясь при виде двух ошеломленных лиц. Но на этот раз ему нельзя было поддаваться!.. Благодарность и преданность, которые он читал в глазах Эффи, увеличивали его смятение. Корридон вспомнил, что девушка всегда безоговорочно верила ему. Во время войны, когда его часть квартировалась в Лондоне, он часто коротал свободные часы в клубе и всегда заглядывал на кухню, чтобы поболтать с Эффи, помогая ей мыть посуду. Он делал это из жалости, а также потому, что гордился своим милосердием. Но все обернулось неожиданно: Корридон обнаружил, что всерьез нуждается в Эффи, вернее, в ее обожании. Как-то она призналась ему, что каждый вечер молит Бога, чтобы с ним ничего не случилось; тогда Корридон лишь посмеялся над ней. Но как ни странно, именно мысль о том, что за него молятся, поддерживала Корридона, когда он попал в --">