Ник Картер - Иерусалимское дело

- что J любит умных женщин». Мои руки держали чашу вокруг ее груди, и моя чаша была переполнена ее сочной женственностью.

"Дорогой?" она сказала очень мягко: «Для протокола» - она ​​поцеловала меня в ухо, - «вы целое зрелищное светозвуковое шоу».

"И ты бы...

- Я поцеловал ее в грудь: -"Хотите снова сыграть эту пластинку? "

* * *

Милли не спала. Я почувствовал, как ее ресницы скользнули по моему плечу. Она притворилась спящей, и я оказал ей услугу, сделав вид, что верю ей. Когда женщина играет в эту игру, у нее обычно есть довольно веская причина. И Милли не играла в бессмысленные игры.

В комнате было тихо и темно, за исключением лунного света, который пробивался сквозь жалюзи, образуя узор из полос на потолке. Ночь была прохладной, и пышное коричневое тело, которое было обернуто вокруг меня, было накрыто темно-синим одеялом, мне не нужно было его видеть. Он плыл в моей голове, танцевал между полосками луны на потолке.

Милли была парадоксом. Сложно простая девушка. У нее была непоколебимая деловитость. Милли ничего не беспокоило. Она могла смотреть тебе в глаза, даже если бы половина твоего лица была взорвана. И в этом взгляде не было ни жалости, ни страха. И вы бы знали, что она не играла.

Все, что было с Милли, было обычным делом, включая нас. Это была хорошая, глубокая дружба, включающая секс, но не любовный роман. Однажды у Милли была одна любовная связь - Сэм, но Сэм умер.

Только картина была неправильной. Никто никогда «больше не любит». Если бы Джульетта не вышла из себя, четыре года спустя она вышла бы замуж за другого, а за пять вы получите десять, она вышла бы замуж по любви. Может, не совсем такая любовь, но любовь точно такая же. Потому что любить - это как любой другой талант. Если вы что-то делаете хорошо, вам нужно сделать это снова. У Милли был талант. Она просто боялась его использовать.

Она пошевелилась у меня за плечом. "Который сейчас час?" она спросила.

Было одиннадцать часов.

Я вытянул ногу и включил телевизор пальцами ног. Она сказала: «Прекратите выпендриваться» и осторожно зевнула.

Телевизор включился, и женщина объявила сонной Америке, что ее не беспокоит запах подмышек. Милли прикрыла лицо подушкой. «Если вы смотрите фильм, я расскажу вам, чем он закончится. Американцы, ковбои и полицейские всегда побеждают».

Я сказал: «Не хочу вам говорить, но я планирую посмотреть новости».

«Тот же финал. Американцы, ковбои и копы всегда побеждают».

Диктор сказал: «Террор снова снова в заголовках». Я села прямо. Милли перекатывалась в мои объятия.

«Через три дня после смерти Леонарда Фокса - еще одно похищение смельчака. На этот раз на Итальянской Ривьере, когда американский миллионер Харлоу Уилтс был похищен со своей частной загородной виллы. Уилтс, которому принадлежит контрольный пакет акций сети мотелей Cottage, только что прибыл в Италию обсудить планы по покупке отеля «Роналди» ». (Кадр, на котором Уилтс прибывает в Италию.) «Крис Уокер из Миннесоты разговаривал со своей женой…»

Камера показывала роскошную гостиную в миллионерском пригороде Somewhere, Миннесота, где плачущая миссис Уилтс рассказывала ту же самую холодную историю. Похитителям требовалось сто миллионов долларов. За две недели. Наличными. Они назвали себя Аль-Шайтан. Дьявол.

Что бы они ни планировали купить на эти деньги, теперь цена доходила до двухсот миллионов. И если кто-то не спасет Уилтса, придется заплатить Дьяволу.

Я закрыл глаза. Как раз то, что сейчас нужно миру. Террор на двести миллионов долларов.

Милли потянулась и выключила телевизор. «Обними меня», - сказала она. "Просто подержи меня, ладно?"

Я обнял ее. Она была действительно шаткой. Я сказал: «Дорогая, эй! Что это такое? Слушай, за тобой никто не гонится».

«Ммм, я знаю. Но у меня ужасное предчувствие, что кто-то преследует тебя. Что это последняя ночь, когда мы будем вместе».

Я нахмурился. «Давай. Кто преследует меня? Кто вообще знает, что я здесь?»

«ТОПОР», - тихо сказала она. «AX знает, что вы здесь».

Мы очень долго смотрели друг на друга. И вдруг это перестало быть пустым звуком. Внезапно это стало намного больше, чем просто дружелюбие.

«Знаешь…» - начала она.

Я поцеловал ее. "Я знаю.'"

Я притянул ее поближе, как можно ближе, и после этого ничего не изменилось.

Фактически, это имело значение.

На следующее утро Хоук позвонил из AX в Вашингтоне, и к вечеру я летел на --">