Юрий Иванович Усыченко - Когда город спит

своей Джен сорок с лишним лет и никогда не жалел, что обзавелся семьей. Если бы не семья, то сейчас, в старости, я бы вообще не знал, что делать и зачем жить. Наверное, остался бы плавать. Хотя меня все равно спишут на берег, хочу я этого или нет. В войну я был нужен, а теперь ни одна компания не станет держать капитана моего возраста.

— Дьявол с ними, с судовладельцами, — сердито ответил Селливен, — раз у вас есть свой уголок на берегу.

— Нелегко было приобрести его, Фред. Столько лет мы с Джен копили деньги, чтобы иметь кров под старость.

— Открылся маяк, сэр, — перебил вахтенный матрос, — три проблесковых огня, один длинный и опять три проблеска.

— Вижу, — ответил Селливен, — входим в Энский залив… Да, о чем мы с вами говорили, капитан?.. О семье? Конечно, вы правы. Я тоже часто думаю, что пора свивать себе гнездо. Все утряслось в мире, наступила спокойная жизнь. Подумать только: еще совсем недавно каждый из нас утром не знал, доживет ли до вечера. Теперь я чувствую себя как бы родившимся заново. Наверно, и вы также?

Капитан улыбнулся.

— Кажется, да. А пора бы привыкнуть, ведь я был и в той заварухе — в девятьсот четырнадцатом. Но, видно, человек никогда не привыкнет к войне.

— Однако, хотя вы списались на берег еще перед войной, потом, во время войны, сами вернулись на море со своей фермы, — возразил Селливен.

— Что же мне было делать еще? Много моряков взяли в военный флот, для торгового людей не хватало. Когда я узнал об этом, то понял: если считаю себя человеком, сидеть на берегу мне нельзя. Ведь честь моряка и патриота — не пустой звук… Правда, Фред? Я пришел в контору компании, которая транспортировала военные грузы, и попросил дать мне любую работу на любом судне — от четвертого штурмана до капитана включительно. Вот меня и послали на «Маринеллу»… И она неплохо вела себя во время войны, ничего, что стара. Помните, как мы оставили в дураках нацистский рейдер? Он с полчаса палил в туман, хотя нас там давным-давно не было.

Пока капитан и старший помощник беседовали, коротая часы ночной вахты, жизнь на «Маринелле» шла своим чередом. В кочегарке звенели об уголь лопаты, в машинном отделении вахтенный механик Файст подремывал, примостившись в углу на трехногом стуле. Спать Файсту не хотелось, но он насильно заставлял себя заснуть, чтобы не вспоминать о случившейся неприятности: вчера он проиграл в покер второму помощнику капитана сто двадцать долларов. В кубрике перед сном болтали матросы.

— В Марселе возьму у старика расчет, — жестикулируя, мечтал вслух Эжен Лансье — низенький, длиннорукий француз, в свое время переплывший на спортивной шлюпке Ла-Манш, чтобы не оставаться в оккупированной гитлеровцами Франции, — и в Париж! Эх, ребята, и соскучился же я по нему за все эти годы!

— А я дослужу до конца, потом спишусь на берег и открою табачную лавочку, — сказал толстый, с плутоватым лицом боцман Келли. — Замечательная штука! Она не боится никакого кризиса — при любых неприятностях люди продолжают курить. Даже курят еще больше, чем обычно: больше волнуются. Нет, с табачной лавочкой не пропадешь.

Мы идем в океане, и нет воды.

Мы идем в океане, и нет воды.

Третьи сутки пьян капитан.

Третьи сутки и боцман пьян,

А кругом океан, океан,

И у нас нет воды… —

вполголоса, тихо аккомпанируя себе на банджо, напевал старую морскую песню негр-матрос Герберт Лунс.

Без ветра висят паруса.

Без ветра висят паруса.

Куда ни глянешь — везде вода,

А у нас нет воды…

— Выбери что-нибудь повеселее или замолчи, — посоветовал Лунсу старший рулевой Геттль. — Что ты там причитаешь о воде! Завтра в Энске мы будем пить настоящую русскую водку.

— Я пил однажды русскую водку на их корабле, — сказал Лансье. — Мы плелись под конвоем эсминцев в Атлантике, и наш «Либерти» торпедировали. Я болтался в холодной воде с час, пока меня не подобрали русские — их торговые суда входили в наш караван. Со мной выловили еще шестерых. Русский врач суетился вокруг нас, как будто мы законные дети английского короля. Каждый получил по полному стакану водки. Дали бы и больше, да стыдно было просить… А миноносцы эскорта и не подумали остановиться, чтобы спасти людей с гибнущего судна.

— Русские дружные ребята, — согласился Геттль. — Ты заметил, что они никогда не дерутся между собой? Однажды во Владивостоке…

Но никто так и не --">