Жерар де Вилье - Убить Ганди

думать о Ведле. В Дели он скажет всем, что это — его племянница. На ближайшем базарчике он купил ей шелковое сари, первое в ее жизни, и она тотчас же с гордостью завернулась в него и не сняла, даже ложась спать. Он поселит ее в комнате за своей лавкой сувениров, что находится вблизи отеля «Империал», и будет пользоваться ею каждый вечер, прежде чем отправиться домой...

* * *

Лал Оберой резко тряхнул головой, поняв, что задремал. Часы показывали без четверти одиннадцать! Вскочив на ноги, он снова попытался открыть дверь: она была по-прежнему заперта. Он не знал, что делать. Если он уедет в Дели, не получив этих сведений, у него могут быть большие неприятности... Но что же делать? Он не знал даже имени того, с кем должен был встретиться.

Он предавался этим размышлениям, когда внезапно на лестнице послышались голоса. Похолодев, чувствуя, что сердце его бешено колотится, он сжался в комок. На террасе появились два босых бородача в оранжевых тюрбанах, шароварах и длинных рубахах. Сбоку, на перевязи, у каждого висел большой «кирпан». Один из них был весь обмотан длинной мотоциклетной цепью, напоминавшей патронную ленту. В руках у другого был электрический фонарик, который он направил на Лала Обероя. Тот выругался про себя: если бы у него хватило сообразительности притвориться спящим, его приняли бы за одного из паломников.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил сикх. В голосе его было больше удивления, чем угрозы.

— Ничего, — пробормотал Лал Оберой, — ищу место для ночлега.

— А почему ты не спишь внизу?

— Там слишком много народа.

Фонарик по-прежнему неумолимо светил на него. Внезапно он почувствовал стыд за свои остриженные волосы. Он не был сикхом и даже не носил бороды.

— Откуда ты? Ты не ив наших?

— Я из Дели, — сказал Лал Оберой. — Да-да, я сикх, но в прошлом году обрился, так как жил в Бхопале.

После того, как 31 октября 1984 года была убита Индира Ганди, индусы развязали террор против сикхов, многие тысячи их были убиты самым зверским образом. Некоторые из тех, кому удалось выжить, от страха обрили свои бороды и остригли волосы, чтобы не отличаться от индусов. Лал Оберой прекрасно говорил на пенджаби и вполне мог сойти за сикха-отступника.

Но стражников его объяснения, казалось, не очень удовлетворили. Они тихо о чем-то посовещались, и тот, который держал фонарь, приказал ему:

— Пойдешь с нами. Может быть, ты вор или агент из криминальной полиции.

— Куда? — в страхе спросил Лал Оберой.

— Вниз, в дежурное помещений.

Лал Оберой нехотя направился к лестнице. Один из охранников неуверенно спросил:

— Ты что, совсем нищий? У тебя даже подстилки нет?

У всех, кто спал здесь на полу, обычно были подстилки или покрывала. Лал Оберой был застигнут врасплох и, ничего не ответив, начал спускаться по узкой лестнице. Рубашка его взмокла и прилипла к спине, сердце отчаянно билось. Он понял, что попал в лапы самых отчаянных террористов. Под светской вывеской Общеиндииской Федерации сикхских студентов скрывались религиозные фанатики. Официально они считались умеренными, однако их истинной целью было отомстить за неслыханное святотатство: штурм Золотого Храма войсками Индиры Ганди.

Вскоре они оказались у бассейна. Тут Лал Оберой внезапно кинулся бежать со всех ног. Он несся стрелой по направлению к восточному выходу. Там были опустевшие в это время базары и заброшенные дома, где он мог бы укрыться.

— Стой! — закричал один из стражников.

Беглец прибавил скорости, петляя между спящими на земле паломниками. Сикхи гнались за ним, путаясь в своих широченных шароварах, и Лал Оберой смог оторваться от них. Миновав большую деревянную перегородку, огораживающую место омовении для женщин, он юркнул влево, пронесся под исписанной обетами аркой и взбежал но лестнице, ведущей в служебные помещения.

Сзади послышались крики. Преследователи звали на помощь. Лал Оберой обернулся на бегу. Расстояние между ним и сикхами увеличивалось, и ему удалось бы скрыться, если бы вдруг перед ним не возникла странная, почти комичная фигура: седобородый старик-сикх, босой, в белом балахоне до пят и с копьем в руке!

Лал Оберой чуть не наткнулся грудью на острие этого копья. Это был один из сторожей, которые день и ночь следили, чтобы паломники не входили в храм с непокрытой головой и в обуви. Он возник из темноты, встревоженный криками двух сикхов. Лал Оберой застыл на месте. Острие копья упиралось ему прямо в горло, и он с --">