Эрик Эмблер - Маска Димитриоса

девяти имеющихся ванных комнат. Зато окна выходили на залив изумительной красоты, а само здание было обставлено в лучшем виде. Единственное, что мешало Латимеру хорошо проводить время, — это турецкая традиция жестоко бить по лицу слуг, когда те раздражали (что бывало довольно часто). Для писателя подобное напыщенное и одновременно неловкое проявление эмоций было в диковинку.

В гостях он встретил очень шумную пару из Марселя, трех итальянцев, двух молодых турецких морских офицеров со своими «подругами» и кучу бизнесменов из Стамбула с женами. Большую часть времени они пили — запасы джина у мадам Шавез, по-видимому, не иссякали — и танцевали. Приставленный к граммофону слуга не обращал особого внимания на происходящее, а просто менял пластинки, вне зависимости от того, танцевали гости или нет.

Латимер, сославшись на слабое здоровье, не участвовал в подобных развлечениях, и все тут же перестали обращать на него внимание.

В последний вечер он спрятался от досаждающих звуков граммофона в конце увитой виноградной лозой веранды. И тут увидел, как на длинную пыльную дорогу, ведущую к особняку, свернул огромный автомобиль. Когда рев мотора раздался уже во внутреннем дворе, задняя дверца распахнулась, и из нее на ходу выпрыгнул пассажир.

Это был высокий человек с выдающимися скулами, чей легкий загар хорошо сочетался с копной седых волос, подстриженных по прусской моде. Узкий лоб, длинный острый нос и тонкие губы придавали ему несколько хищный вид.

Латимер дал бы ему не меньше пятидесяти. Он стал изучать талию под изумительно скроенным офицерским мундиром в надежде обнаружить корсет.

Офицер резким движением вытащил из рукава шелковый платок, смахнул невидимую пыль со своих безупречных лакированных сапог для верховой езды, поправил фуражку и размашистым шагом направился к дому. Где-то в особняке затрезвонил звонок.

Полковник Хаки, а именно так звали этого офицера, произвел настоящий фурор среди гостей.

Спустя четверть часа мадам Шавез провела его на веранду. Смущаясь, она явно хотела показать гостям, что считает себя безнадежно скомпрометированной неожиданным появлением полковника. А тот, сама галантность и учтивость, щелкал каблуками, целовал ручки, отвешивал поклоны, отдавал честь морским офицерам и смотрел влюбленными глазами на жен бизнесменов. Это представление настолько захватило Латимера, что когда пришел его черед быть представленным, он подпрыгнул при звуке своего имени. Полковник тепло пожал ему руку.

— Чертовски рад с вами познакомиться, старина, — поприветствовал он.

— Monsieur le Colonel parle bien anglais,^[1] — объяснила мадам Шавез.

— Quelques mots,^[2] — сказал полковник Хаки.

Латимер дружелюбно заглянул в светло-серые глаза:

— Как поживаете?

— Просто отлично. Лучше не бывает, — ответил полковник с серьезной учтивостью и пошел дальше целовать ручки.

До конца вечера Латимеру представился еще один шанс пообщаться с полковником. Офицер вдохнул в прием неистовую энергию, отпуская остроты, смеясь во весь голос, шутливо делая наглые предложения замужним дамам и тайные — незамужним. Время от времени он выхватывал глазами Латимера и виновато улыбался. «Вот какого дурака приходится изображать. Людям это нужно, — говорила эта ухмылка. — Хотя на самом деле я не таков».

После ужина, когда гости стали проявлять меньше интереса к танцам и больше — к покеру на раздевание, полковник взял его под руку и вывел на веранду.

— Извините, мистер Латимер, — сказал он по-французски, — я бы очень хотел с вами поговорить. А эти женщины…

Он сунул портсигар Латимеру под нос.

— Сигарету?

— Спасибо.

Полковник Хаки бросил взгляд через плечо.

— С той стороны меньше людей, — сказал он, а потом добавил: — Знаете, я сегодня специально приехал, чтобы с вами увидеться. Мадам сообщила, что вы здесь, и я не смог побороть искушение поговорить с писателем, чьими работами я так восторгаюсь.

Латимер что-то уклончиво пробормотал в ответ на комплимент. Он попал в затруднительное положение, так как понятия не имел, что именно явилось объектом восхищения: политическая экономия или детективы. Однажды он сильно удивил и возмутил одного престарелого преподавателя. Тот проявил интерес к «последней книге», а Латимер спросил у старика, что ему больше по вкусу: когда стреляют или забивают дубинками. Но на этот раз вопрос «Какие книги вы имеете в --">