Джеймс Твайнинг - Двойной орёл

усыпляющему совесть и все прежние чувства, точно человек этот надышался угольного дыма.

Чарлз Диккенс. «Николас Никльби»

Глава 1

Пятая авеню, Нью-Йорк

16 июля, 23.30

Он падал очень грациозно, изогнулся всем телом, огибая выступ здания, затем вытянулся в струнку и закачался, напоминая паука на нити, на миг застигнутого порывом ветра. И вот наконец, пропустив через ладонь в перчатке последний виток веревки, приземлился на балконе семнадцатого этажа. Пригнувшись, он высвободился из опутавшей его веревочной сбруи и вжался спиной в стену. Темная хрупкая фигура слилась с фоном из крапчатого камня. Он не двигался, даже почти не дышал, осторожно втягивая воздух сквозь тонкую ткань черной лыжной маски, липшей к губам.

Необходимо проверить, не видел ли его кто-нибудь во время спуска. Он выжидал, прислушиваясь к шумному дыханию города внизу, заметил, как знакомые очертания «Метрополитен-опера» ушли в тень, когда притушили освещавшие его прожектора.

И еще он видел Центральный парк, напоминавший по форме огромное темное легкое, которое огибали огоньки такси, снующие между Восточной и Западной Восемьдесят шестой улицами. Смотрел и вдыхал поднимающийся со стороны парка прохладный воздух, и внезапно, несмотря на жару, его пробрал озноб. Воздух был напоен типичными для Нью-Йорка запахами, разъедающей душу смесью страха, пота и алчности. Запахом этим тянуло из туннелей подземки и вентиляционных шахт.

Слышался рокот моторов одинокого вертолета нью-йоркской полиции, он приближался, и его прожектор отбрасывал круг света на крыши близлежащих домов, а с отдаленных улиц доносился вой сирен, но он знал: они не за ним. Они и ведать не ведают, что он здесь. Теперь им Тома Кирка голыми руками уже никогда не взять.

Пригибаясь, чтобы его не было видно из-за резной каменной балюстрады, он подкрался к большому полукруглому окну, которое открывалось на балкон, пуленепробиваемые стекла, рамы отливают стальным блеском. Комната за стеклом погружена во тьму, в ней ни души. Так и должно быть. Летом так было каждый уик-энд.

Он легонько постучал по петлям, проходившим по ребру правой створки окна, и несколько болтов оказались у него в ладони. Затем осторожно и медленно, стараясь не повредить проходивший по центру контактный проводок системы сигнализации, приподнял раму, пока под ней не образовалась щель, чтобы через нее можно было пролезть.

Оказавшись внутри, Том сбросил с плеча лямку рюкзака. Достал из главного отделения прибор, напоминающий металлодетектор, — тонкую черную пластину на длинном алюминиевом стержне. Щелкнул переключателем в верхней части пластины, и на гладкой поверхности загорелся зеленый огонек. Он крепко сжал стержень в руке и, стараясь сохранять полную тишину, начал водить пластиной над плитками пола. Почти сразу в нижней части пластины мигнул красный огонек и замер.

Перепады в давлении. Как и следовало ожидать.

Медленно двигая пластиной над местом, где загорался красный огонек, он быстро определил участок и обвел его мелом. Повторил процедуру, методично обошел комнату, каждое движение было четким и отточенным. Через пять минутой приблизился к дальней стене. Позади тянулась цепочка маленьких белых кружков, очерченных мелом.

Комната оказалась в точности такой, как на снимках. Здесь пахло новыми деньгами и старой мебелью. Над всеми предметами обстановки доминировал огромный письменный стол в псевдовикторианском стиле — эдакий гибрид английского полированного дуба и итальянской кожи, что напомнило ему салон «роллс-ройса» выпуска двадцатых годов. За столом виднелись полки, на них — останки некогда богатой частной библиотеки. Очевидно, самые ценные книги распродали на аукционах, и они разлетелись по всему миру.

Две боковых стены выкрашены в песочно-серый цвет и симметрично увешаны гравюрами и картинами — по четыре на каждой стене. Он не приглядывался, но успел заметить работы Пикассо, Кандинского, Мондриана, Климта. Нет, он, Том, пришел сюда не за живописью. И не за содержимым сейфа, который, как он знал, находился за третьей картиной слева. Он давно научился не жадничать.

Том вернулся по меловым меткам к краю шелкового ковра, устилавшего пол между столом и окном, рисунок тускло отливал в бледном лунном свете. Став спиной к окну, он ухватил ковер за уголок и отбросил. Паркетный пол под ним был --">