Леонид Михайлович Млечин - Странствие по дороге сновидений

что-то тихо сказал. Хаяси и Арима переглянулись и стали одеваться.

Все уже проснулись. Один пилот подошел к Кавабэ:

— Когда же меня пошлют на задание? Я вступил в отряд одним из первых, а те, кто появился здесь позже меня, уже исполнили свой долг. Сколько же мне ждать?

Кавабэ не знал что ответить. Его выручил Арима.

— Неужели вы забыли, как величайший из японских воинов Масасигэ Кусуноки накануне решающего сражения отослал своего сына домой? Он сделал это не потому что хотел сохранить сыну жизнь. Кусуноки понимал, что у каждого поколения своя война… Мы летим сегодня. Возможно, ваше время наступит завтра или послезавтра, когда вы потребуетесь Японии. Атаки наших специальных отрядов будут продолжаться до тех пор, пока не наступит мир во всем мире. Вы должны считать себя первыми из многих, а не жаловаться, что кто-то встретился с врагом раньше вас.

— Все это верно, — пробормотал один из недовольных, — но все же лучше было бы не ждать так долго.

Арима вытащил из своей сумки привезенный из дому «пояс с тысячью стежков». Этот пояс сшила ему мать. Вечерами, после работы она выходила на улицу и просила проходивших мимо девушек — их чистота увеличивала ценность пояса — сделать по одному стежку. У летчиков такие пояса считались талисманами. Один из пилотов даже написал перед вылетом стихотворение, которое стало известно всему отряду:

Теперь, когда я готовлюсь к последнему бою,

Я не чувствую себя одиноким,

Ведь пояс матери

Опоясывает мою талию.

Эйдзи Хаяси вытащил из сумки несколько листков чистой бумаги и сел писать прощальные письма, первое отцу. «Дорогой отец! По мере приближения смерти я сожалею только о том, что мне не удалось сделать в своей жизни ничего хорошего для вас, и я ничем не могу отплатить вам за вашу доброту. Про-стите, что ухожу из жизни раньше, чем вы. Мне оказана огромная честь. Я не испытываю печали от того, что расстаюсь со всеми вами. Я спокойно выполню свой долг. Я надеюсь, что последним ударом по врагу смогу хоть в малой степени показать, что достоин носить славное имя нашего рода».

Другое письмо, предназначенное старшей сестре: «Сегодня мой последний день. Судьба родины зависит от решающего сражения на Южных морях. Нанеся оглушительный удар врагу, я упаду в море, подобно цветам лучезарной вишни… Как я признателен командованию за эту возможность умереть достойно. Я благодарен всем сердцем родителям, которые воспитали меня своими молитвами и нежной любовью. Я также благодарен командиру нашего отряда и инструкторам, которые относились ко мне, как к сыну, и старательно учили меня. Спасибо тебе, сестра, за бодрые письма, вдохновлявшие меня в трудные минуты. Передай всем нашим, что я не хочу, чтобы вы горевали обо мне. Я не против того, чтобы вы поплакали. Поплачьте, если вам от этого станет легче. Но постарайся объяснить отцу и впоследствии младшим братьям и сестрам: моя смерть — во имя лучшего будущего родины. И не испытывайте горечи, думая о моей смерти. Вчера я, словно чувствуя, что мне предстоит, совершил чудесную прогулку за пределами расположения нашего отряда. Я шел вдоль рисовых полей, слышал кваканье лягушек, срывал головки клевера, и мне казалось, что я дома… Итак, я прошу вас радоваться, что мне выпала такая судьба. Возможно, о нас напишут газеты, и вы увидите среди прочих мое имя. Пусть наша смерть будет мгновенной и чистой».

Самое короткое письмо он написал маленьким братьям и сестрам. Они еще не умеют читать, но отец прочтет им его вслух. А потом, став взрослыми, они, возможно, захотят вновь перечесть последнее письмо старшего брата.

«Дорогие братья и сестры! Сегодня утром я покину землю навсегда. Ваша огромная любовь ко мне наполняет меня всего. И так трудно принять мысль о том, что с исчезновением моего тела эта нежность тоже исчезнет… Но меня призывает мой долг. С годами вы поймете, что я делаю это и ради вас. Я искренне прошу простить меня за то, что не смог выполнить все мои обязательства перед семьей. Дорогие братья, растите настоящими мужчинами и воинами. Прощайте, дорогие сестры. Оставайтесь всегда добрыми и достойными японскими женщинами».

Тамио Кавабэ не стал писать писем. Он еще раз тщательно просмотрел содержимое своего вещевого мешка, завязал его и отложил в сторону. Все, что останется после него, будет переслано домой. Адрес в канцелярии отряда имеется.

Кавабэ расстелил койку, с которой его подняли два --">