Я. Немой - Кумтрест

Отъебать!

Двое зэков стали держать Калугина и раздвигать ягодицы, а третий начал его насиловать. Калуга потерял сознание и не знал, что фотосессия продолжилась.

В изоляторе зазвонил телефон. Младший инспектор взял трубку, ответил и быстро побежал к Шмарову.

— Андрей Андреевич, Вас Александр Александрович вызывает к себе, срочно!

Андрей не стал ждать, когда закончат работу с Калугиным и быстро пошёл в штаб.

— Разрешите войти товарищ майор? — отрапортовал Шмаров.

— Заходи. — ответил майор Коляпин Александр Александрович, он же начальник оперативного отдела колонии. — Андрей, я не понял, ты служить вообще хочешь или нет?

— Хочу, Александр Александрович. — в недоумении ответил Шмаров.

— А мне показалось, что тебе уже надоело служить. Тебе скоро старлей подходит, у нас на тебя в будущем большие планы. Ты что, берега попутал я смотрю последнее время?

— Да хочу я служить, что случилось?

— Случилось то, что сейчас мне позвонил начальник колонии Подробинов и я имел бледный вид. Он сказал, что, сидя в своём кабинете, перестал слышать, как мы принимаем этап. Это, что за блядь телячьи нежности вы тут мне устроили? Что блядь за детский сад? Уси-пуси, уси-пуси, милые наши зэки, охуели совсем что ли? — начал орать Коляпин на весь штаб.

— Товарищ майор, наведём порядок.

— Значит так. — спокойным голосом продолжил Коляпин. — ШИЗО, СУС, ПКТ забить полностью. Пусть это говно хоть на потолке спит. Навести порядок в зоне, маршировать должны как на параде, понял? Свиданки, письма, звонки урезать. И да, а что так хуёво песни стали петь? В общем ты меня понял. Срок две недели. Свободен.

Андрей Шмаров даже был рад этому разговору. Теперь он может делать всё, что хочет, лишь бы фантазии хватило.

ИК-50. Бухгалтер

Бобышкин Алексей Адамович закончил Государственный университет. Бухучет, анализ и аудит он знал на «отлично», но все, предложенные ему варианты трудоустройства бухгалтером, для него были либо скучны, либо малооплачиваемые. Он не видел себя в роли клерка в галстуке и белой рубашке, как хотела его мама. Работа в офисе была не для него.

Время шло и приближался очередной призыв в армию. Бобышкин служить не хотел, как и не хотел прилюдно ссаться или лежать в дурке. Вариантов было немного, самые подходящие — милиция или колония. Стать пожарным он сразу наотрез отказался, так как там можно сгореть на работе. В милиции надо было как волк рыскать по городу и ловить тех, половину которых всё равно отпустят. Лёша не хотел делать бесполезную работу. Он подумал и решил устроиться в УИС. В колонии преступники уже все на месте, бегать никуда не надо. Да и год там считают, как полтора.

Мама оценила выбор сына и свои гены. Действительно, полтора года за один, больше, чем год за год, мало ли, вдруг пригодиться. Воспользовавшись обширными связями родственников, Лёша через месяц был трудоустроен оперативным работником в ИК-50, он же Полтинник. Имея высшее образование, он сразу получил звание лейтенант. Оставалось дождаться двадцати семи лет и заняться каким-нибудь любимым и прибыльным делом.

Отработав в зоне один месяц, Лёша Бобышкин понял — это его место. Решать вопросы, сидя в кабинете, ему очень понравилось. Он уже понял, что обладает властью. Полномочия имеются пока не большие, но есть к чему стремиться. Бобышкин постоянно видел, как старшим товарищам периодически привозят пакеты с дорогими спиртными напитками. Со временем он понял, что за решение вопросов можно иметь и иную материальную благодарность. Для извлечения прибыли нужно просто использовать зэков в своих целях.

Бобышкин не торопился получать подарки от зэков или их родственников, так как понимал, что пока это делать рано. Сначала нужно стать своим в компании оперов и утвердиться перед руководством. Лёша не хотел быть конкурентом, так как ещё не до конца освоился. Бобышкин твёрдо знал, что у него всё впереди. Как экономист, он понял, что в зоне на всё можно накручивать огромные проценты. Дефицит всё делал очень дорогим, а власть была бесценна.

Бобышкин постепенно загонял зэков в долги и получал оперативную информацию. Изучал оперов и местную движуху, кто за чем и кем смотрит, и кто с этого что имеет. Он прекрасно понимал, что за ним тоже смотрят — как опера, так и зэки. Через год Лёша стал для всех своим. Он не лез в чужие дела и не жадничал, ни с кем не ругался и был всегда на --">