Андрей Воронин - Антикварное золото

какое-нибудь смертоносное приключение на свою безмозглую рыжую башку. Но, как говорится, каждый сходит с ума по-своему. Кто-то боится замкнутого пространства, а кто-то, наоборот, открытого; один страдает боязнью высоты, а другого хлебом не корми, только дай забраться повыше, а потом, если получится, еще и сигануть с парашютом… Главное, что вылазки Рыжего никому не мешают и рискует он, между прочим, только собой, и никем больше. Он не алкоголик, не наркоман, не вор и не бандит; не гоняет в пьяном виде на автомобиле, не пристает с грязными предложениями к незнакомым лицам женского пола и спускается под землю не для того, чтобы вывести из строя городские коммуникации, а лишь затем, чтобы побыть наедине с собой и увидеть то, что недоступно взгляду простого смертного.

Коридор, по которому он сейчас двигался, полого уходил вниз. Вскоре Рыжий остановился у развилки и, как всегда, заколебался, не зная, какое из ответвлений выбрать. И опять же как всегда, прибег к испытанному средству: вынул из кармана и подбросил к потолку монетку. Монетка легла кверху решкой; Рыжий подобрал ее, сунул обратно в карман, мелом начертил на кирпичной стене кривую стрелку и повернул налево.

Далеко он, впрочем, не ушел: сразу за поворотом его взору предстал завал из рухнувших со свода кирпичей вперемешку со слежавшейся до каменной твердости землей. Завал гигантской пробкой закупорил коридор; о том, чтобы раскопать его в одиночку, не имея инструментов, нечего было и мечтать. Рыжий и не мечтал; он просто мысленно отметил тот факт, что монетка его на этот раз подвела, повернулся к завалу спиной, вернулся к развилке, стер со стены недавно нарисованную стрелку и изобразил новую, острием направо. Он как раз прятал мел в карман непромокаемого резинового комбинезона, когда его взгляд, рассеянно скользивший по стене, наткнулся на еще одну меловую стрелку — поблекшую, полустертую, но, несомненно, нарисованную рукой человека.

Это было скверно, поскольку означало, что Рыжий здесь, увы, не первый. Радость первооткрывателя стремительно пошла на убыль, но Рыжий прекрасно понимал, что, во-первых, все эти подземелья выстроены людьми, а значит, быть здесь первым он не может просто по определению — никто не может, и он в том числе. А во-вторых, стрелочку, на которую он наткнулся, могли нарисовать десять, двадцать, а может быть, и все сто лет назад. Или даже триста. А почему бы и нет? Дожди тут, под землей, не идут, ветра не дуют — так что нарисовать ее могли и впрямь давным-давно. От ныне здравствующих диггеров Рыжий про эту часть лабиринта ни разу не слышал, а это означало какой-никакой, но все-таки приоритет.

Рыжий поразмыслил на эти темы, сидя на корточках у стены и экономно смоля сигаретку. Докурив, он затоптал окурок и носком сапога надвинул на него горку сырой земли. Сделав скупой глоток из фляги — под землей он пил только воду, — Рыжий поднялся с корточек и решительно двинулся по правому коридору, гадая, куда он приведет.

Примерно через полчаса коридор уперся в кирпичную перегородку, но диггер даже не успел огорчиться по этому поводу: луч фонаря, скользнув по аккуратной кладке, канул в бездонный мрак неровного пролома. Рядом с проломом грудой валялись битые кирпичи, а в уголке к стене была прислонена кувалда — увы, почти совсем новая, со светлой деревянной ручкой, конец которой был окрашен желтой краской примерно того же оттенка, что и непромокаемый комбинезон Рыжего.

— А, чтоб тебя! — в сердцах выругался «первооткрыватель», убедившись, что его обскакал не какой-то никому не известный и всеми забытый древлянин, а кто-то из ныне здравствующих диггеров.

Просунув голову в пролом, он осмотрелся. Ничего особенного там не обнаружилось. Там был еще один коридор, расположенный почти перпендикулярно тому, которым пришел Рыжий, и приблизительно на полметра ниже. Он был кирпичный, узкий, довольно сухой, со сводчатым закопченным потолком и без малейших следов каких бы то ни было кабелей и труб, что свидетельствовало о его воистину почтенном возрасте. Построили его явно задолго до изобретения электричества и с тех пор, похоже, никак не использовали — во всяком случае, провести сюда свет никто не удосужился. Зато кто-то не поленился его замуровать, а кто-то спустя много десятилетий взял на себя труд отыскать это место и проломить стену — то есть предпринял действия, диггерам не свойственные. Диггеры ничего не ломают, не долбят и не бурят, предпочитая --">