Анатолий Евгеньевич Ковалев - Гробовщик

продолжал с ухмылкой Гробовщик. — Скоро свидитесь. Обещаю.

Сказав это, он сделал знак своим людям, чтобы те принимались за работу, а сам повернулся и вальяжно, не торопясь направился к джипу.

— Будь ты проклят! — из последних сил заорал Платон, но голос подвел, сорвался, превратив предсмертные слова в неразборчивый хрип.

Его подхватили знакомые руки детины и поволокли прочь от горящих фар. Из света во тьму. Он больше не сопротивлялся. Стал насвистывать «Гуд-бай, Америка!». Назло им всем. Сзади плелся коротышка-неандерталец и волок за собой два тяжелых белых мешка. Заработал мотор джипа. Обыденно и в то же время неправдоподобно.

«Три тысячи семьсот двадцать восемь, три тысячи семьсот двадцать девять»…

Жить остается все меньше и меньше.

Елизаветинск

1997 год, лето

Ничего такого раньше здесь не случалось. Кладбище, уголок покоя и умиротворения, превратилось в тысячеголосый вертеп, в безумную феерию «важнейшего из искусств». Третью ночь на самом престижном кладбище города шли съемки душераздирающего триллера.

Хозяин кладбища и прилегающих к нему окрестностей, Анастас Карпиди, по кличке Поликарп, а в народе — просто Гробовщик, скептически относился к подобным мероприятиям. На переговоры с ним киностудия потратила целый месяц. Предлагались не малые деньги за аренду территории. Фильм финансировала солидная фирма. Правда, ее представители, из стратегических соображений, на прямые переговоры с Поликарпом не шли. Так что за все приходилось отдуваться директору картины, тщедушному, плешивому мужичонке, с ясным взором и темным прошлым. «Есть другие кладбища», — непонимающе пожимал плечами Гробовщик. На самом деле он все прекрасно понимал. На других кладбищах нечего снимать. Не тот антураж. Нищета и грязь. Здесь же почти европейский комфорт. Простых смертных тут давно не хоронят. При социализме сюда допускали исключительно Героев Советского Союза и Социалистического Труда. При капитализме появились новые герои. Бойцы невидимого фронта. Боссы различных мафиозных структур и их приспешники. Тех старых героев никто уже не помнит. Имена новых у всех на слуху. Поликарп отвел им целую аллею, на которой возвышается трехметровый золотой крест. Лица, которые раньше советские граждане могли видеть только в передаче «Человек и закон», здесь отлиты в бронзе и чугуне. На надгробиях из мрамора, малахита, яшмы, змеевика выгравированы не только их фамилии, но и клички. Круча, Гром, Череп, Пит Криворотый. Их тут около сотни. И любому прохожему ясно — это сильные мира сего. Недаром один французский журнал запечатлел на своих страницах общий вид аллеи. Поликарп тогда был посговорчивей. Все-таки иностранцы!

«Нас не интересуют ваши герои!» — вмешался в процесс переговоров режиссер фильма, вспыльчивый молодой человек, белобрысый крепыш в раскаленных добела очках, то и дело отплясывавших «Комаринского» на его веснушчатой картофелине. Он снимал свой первый фильм и поэтому готов был на все. «Нас интересует немецкая часть кладбища! Слышите? Немецкая!»

Бог наградил Поликарпа чутким слухом и быстрым умом. Он давно прикинул, где могут происходить съемки триллера. В самом старом, но не заброшенном уголке, в так называемой немецкой аллее. Собственно, это и было раньше, еще до войны, немецкое кладбище, хотя никаких немцев там нет. Это ошибка советской власти, окрестившей шведскую общину немецкой. Шведы здесь появились еще при Петре и жили обособленно, пока не грянула революция. Шведские каменные надгробия, с распятиями, с фигурками святых, хоть и полуразрушенные, больше всего подходили для съемок.

Поликарп любил наблюдать вспыльчивых молодых людей и на визгливое вмешательство режиссера ответил спокойно: «Это кощунство, друзья мои, тревожить покойников, да еще ночью».

Ясный взор плешивого директора потускнел, и он уже было направился к выходу, но несдавшийся очкарик неожиданно выпалил: «Хотите одну из главных ролей в моем фильме?» Даже вечнобегающие глазки Карпиди на миг остановились. Толстые губы расплылись в благодушной улыбке.

Третью ночь подряд кладбище выло, взрывалось, пело, отплясывало, хохотало. Шведские надгробия, бутафорские гробы, скелеты, полуразложившиеся покойники, тройка черных лошадей, запряженных в черную карету, все это вихрем закружилось вокруг Поликарпа.

Его одели в красную кардинальскую мантию и повесили на грудь широкий крест. --">