Анатолий Евгеньевич Ковалев - Кровавый источник

молчал. О нем забыли.

Поскрипев истерзанной раскладушкой, Андрей наконец принял вертикальное положение, решившись на умывание ледяной водой. Он не спал уже часа три, настраивая транзисторный приемник на «криминальные волны» разных радиостанций. Это вошло у него в привычку. Он ждал сообщения о преступлении века. Ведь он видел, как перекосилось лицо прокурора, когда тот пробежался глазами по листам, исписанным его каракулями. И это была уже не книга песен. Прокурор обещал дать делу ход и попросил Кулибина не выезжать из города. «Вы выделите мне охрану?» — ухмыльнулся Андрей.

В тот же день он уехал в Москву.

Он наивно полагал, что радиоголоса только и будут трезвонить об этом. Все-таки государство ежедневно обворовывают на миллиарды рублей, в то время как люди месяцами не получают зарплаты. Но взрыва от его каракулей не случилось. Прокурор слукавил? Или просто ведется расследование и в интересах дела подробности не оглашаются? Он мог бы позвонить прокурору, но кто будет платить за междугородний разговор? К тому же тот сразу узнает о его местонахождении: у прокурора в кабинете наверняка телефон с определителем.

Уже в сумерках Андрей покинул раскладушку, умылся, вскипятил чайник. Без особого оптимизма подсчитал свои сбережения — двенадцать тысяч триста пятьдесят два рубля. «На неделю хватит, а там что-нибудь придумаю». Осмотрел припасы: кусок черствого батона с отрубями и три сухаря. «Ночь продержусь». К голоду он привык, хуже дело обстояло с куревом. В пачке оставалась единственная сигарета. Это как раз и была его ночная норма, но Кулибина охватил ужас, что к утру он останется без сигарет. «Две тысячи выделю на «Яву» и буду блаженствовать еще двадцать ночей!»

Дождавшись полуночи, он набросил куртку, закрыл на ключ дубовую дверь и вызвал лифт. От произведенного лифтом скрипа и гудения обезумевшие грызуны шарахались по темной лестнице. Кулибин замер. «Как перед Страшным судом», — подумал он.

Очутившись на улице, Андрей сразу замерз. К ночи ударил небольшой морозец, ветер пронзал насквозь и кружил какие-то сумасшедшие, заблудившиеся в мартовском небе снежинки.

У дома напротив, облокотившись на забитую дверь, курила женщина — это было для него сенсацией. Во время ночных прогулок Кулибину редко попадалась живая душа, и чаще всего — кошка или собака. Он не стал рассматривать женщину, к тому же в кромешной тьме это представлялось занятием пустым и бессмысленным. Однако ее силуэт еще с полминуты занимал воображение поэта. «Кто она? Для проститутки слишком безлюдное место», — размышлял он, продвигаясь кривыми переулками к заветному киоску. Он сжимал в кулаке две тысячные купюры, остальные деньги оставил дома, дабы не впасть в соблазн. На прошлой неделе это кончилось плачевно: он купил банку килек в томате. Женщина не выходила из головы. В доме напротив иногда собираются баптисты. Это он знал от своего приятеля. Сам однажды видел, как те выходили из единственного незаколоченного подъезда, поворачивались к двери, кланялись и крестились. «Баптисты не курят, — возразил он себе, — да и не так они выглядят. Дамочка-то из богатеньких, видно даже в темноте!» Последнее он подумал уже со злостью и в тот же миг поскользнулся. Ноги едва держали его — затянувшийся пост давал о себе знать. Кулибин оказался на мокрой земле. Подняться было делом нелегким. Голова кружилась, безлюдные дома плясали вокруг незадачливого поэта. И тут он услышал сзади легкие приближающиеся шаги. «Это она!» — почему-то сразу догадался он. Может, потому, что больше никого не встретил в переулках. Это на самом деле была она. Андрей приложил массу усилий, чтобы подняться. Он прислонился к кирпичной стене какого-то учреждения и тяжело дышал. Женщина медленно ступала по тротуару и, опустив голову, внимательно смотрела себе под ноги, будто опасалась провалиться сквозь землю.

Он не глядел в ее сторону. Не хотел больше килек в томате, чтоб не пришлось потом выть на луну. Его огрубевшая от холодной воды кожа не помнила уже сладостных прикосновений, обоняние не улавливало тонкого аромата. И когда женщина почти вплотную подошла к нему, его чуть не стошнило от имбирного запаха ее духов.

— Вот мы и встретились, — произнесла вдруг она, и он сильнее прижался к кирпичной стене, словно хотел пройти сквозь нее.

При тусклом свете уличного фонаря Кулибин робко заглянул в глаза, некогда казавшиеся ему бездонными.

— Ты? — прохрипел --">