Владимир Григорьевич Колычев - Ловелас в законе

себе нисколько не разочаровывался.

— А я все думаю, чем ты меня взял, — заявила Вероника. — А это, оказывается, радиоактивное излучение.

— Можешь сравнить меня с солнцем, я не обижусь.

— Солнце светит всегда, а тебя уже завтра не будет.

— Я умру?

— И воскреснешь. Но не для меня.

— Солнце светит для всех.

— Вот и я говорю, что ты какое-то хреновое солнце.

— Но мне на самом деле нужно уехать. Я позвоню.

— Давай без отмазок, мне все равно, — сказала Вероника и усмехнулась.

— Да, я знаю, ты мною воспользовалась. Поматросила, что называется… — Он притворно вздохнул.

— А ты забавный.

— Потешная зверушка? Для богатой девочки?

Квартирка у Вероники что надо, и декор, и мебель — все на высшем уровне. Тут явно родители при деньгах или просто состоятельный папик. Впрочем, Никите все равно.

— Это не я богатая, а любовник у меня такой.

— Любовник?

— Ты услышал то, что хотел, — сказала она. — Все, можешь собираться.

— Вдруг любовник придет?

— Тебя это пугает?

— Нет.

— А зря. С ним лучше не связываться.

— Но ты же связалась.

— Ну, если хочешь, то он и тебя может отыметь, — заявила она.

— А ты забавная.

— Зверушка?

— И заводная.

Никита резко перевернулся на живот, подмял под себя Веронику, с ходу втолкнулся, замер и с блудной улыбкой пристально глянул на нее.

— Если он узнает, что ты здесь, то тебя убьет.

Она тоже пыталась смотреть на него, но глаза у нее туманились и закрывались.

— Да? Тогда я буду приходить к тебе каждый день. — Он пошевелился на ней.

Вероника окончательно закрыла глаза и прошептала:

— Ты такой же больной на голову.

— Куда ему до меня!

— У него не дом, а пороховая бочка, — качаясь на волнах, пробормотала она.

— Тебе не хватает пороха? — Никита усилил волну.

— Это у тебя порох, а у него деньги.

— Деньги нужно хранить в сберкассе.

— Скажи это ему. Не отвлекайся!

Пороху Никите хватило, и бочка взорвалась с двух сторон одновременно.

А потом настало время уходить. Вероника его не удерживала. Он спокойно собрался, на прощание поцеловал ее в губы.

— Я ни о чем не жалею, — сказала она, открывая дверь.

— А я жалею.

Никита вдруг понял, что не наелся, а она такая сладкая, аппетитная и доступная. Халатик на ней на голое тело, под ним все распарено, горячо. В прихожей кожаная банкетка с высокой спинкой, на которую Вероника могла бы опереться грудью. Поставить ее в позу и… не разуваясь!..

На Никиту нахлынуло, он прижал Веронику к стене, поцеловал ее в губы. Она откликнулась, стала закрывать дверь, но не смогла этого сделать.

Кто-то с силой ударил в створку. Она распахнулась.

Никита оторвался от дела, глянул на виновника переполоха.

Мужчина лет сорока впечатлял своей внешностью. Крупная лысеющая голова на крепкой шее, мощные надбровья, широкая, приплюснутая спинка маленького носа, суровые ниточки губ, тяжелый подбородок. Покатые плечи, сильные руки, крепкие кулаки.

Никита столь угрожающей фактурой похвастаться не мог. Черты лица у него правильные, с налетом интеллигентности, нос даже после двух переломов остался ровным и прямым. Плечи у него отнюдь не борцовские. Руки мускулистые, но не перекачанные. Среднего роста, такой же комплекции. Кулаки на вид так себе.

Лицо у мужчины как у деревенского любителя подраться на кулачках, а вот одет он был вполне представительно. Костюм хороший, дорогой, четко по размеру. Этот тип от злости заскрипел зубами, и пиджак затрещал на плечах.

— Ни хрена себе!

Он попытался схватить Никиту за воротник пиджака, но совершенно неожиданно для себя получил кулаком в нос. На ногах как-то удержался, но назад отскочил.

— Не понял! — простонал крепыш.

— Саша, ты действительно не так все понял! — Вероника сложила руки в умоляющем жесте и с досадой глянула на Никиту, виновника своих бед.

Ну да, он ведь и есть то самое поличное, с которым ее застукал папик.

— Вероника меня выгоняла, а я ее поцеловал, — сказал Никита. — Нехорошо вышло.

— А вошло как?

Саша провел рукой под носом, глянул на ладонь. Крови на ней вроде бы не было. Нос у него крепкий, да и бил Яшин не в полную силу. Нельзя ему сейчас чересчур напрягать правую руку. Ключица уже срослась, но еще рано перегружать ее. А с левой у него удар не столь мощный, как с правой.

— В нос? — Никита усмехнулся.

— В рот!

Саша бросился в атаку, но снова --">