Ганс Зибе - Операция «Степной барашек»

— Принесла деньги?

Она не стала отвечать на его вопрос в темноте, желая посмотреть на выражение его лица, и вошла в зал для гостей. Пауль остановился на пороге.

— Я спросил, принесла ли ты деньги?

— Нет! Ты не получишь от меня ни марки! Владей моей машиной и считай, что мы квиты!

Пауль был поражен ее смелым ответом. Марта же злорадно рассмеялась.

Вверху хлопнула дверь: с чемоданом в руке вниз спустилась Нелли.

— Ах вот оно что, понимаю! — злобно проговорил Пауль. — Ты думаешь, что я шучу? Ошибаешься!

Нелли прошла мимо Пауля и, повернувшись к тетушке, спросила:

— И ты еще разговариваешь с этим вымогателем?

Ромер моментально сник, будто его ударили по лицу.

— Демонстранты развели на площади костер, — сказала Нелли.

— Иди, я тебя провожу, — проговорила Марта и, повернувшись к Паулю, добавила: — Уходи, и что б я тебя здесь больше не видела!

— Ты еще пожалеешь об этом, — прошипел Пауль. — Я заявлю в финансовое управление!

— Это будет мне стоить дешевле, чем расплачиваться с тобой! — холодно бросила Марта.

Она открыла дверь. На площади действительно горел костер, вокруг которого толпились замерзнувшие демонстранты.

Ромер сел в автомобиль и поехал задами, погруженный в свои мысли. Ампулу с ядом нельзя было оставлять на сеновале. Что же теперь делать? Отказ Марты он воспринял как решающее поражение. Значит, он явно недооценивал эту женщину.

Со стороны площади доносились полицейские свистки.

Проехав еще немного задней улочкой, Ромер остановил машину. Он вынул из багажника десятилитровую канистру с бензином и направился через сад к дому Марты. Снег скрипел у него под ногами.

Открыв дверь сарая, он нырнул в темное помещение. На ощупь он нашел охапку сена, полил ее бензином и, кинув в нее зажженную спичку, бросился назад, к машине.

Через несколько минут он услышал сильный взрыв. С крыши полетели кирпичи. Пламя бесновалось с ужасной силой. Вскочив в машину, он рванул с места. Выехав на дорогу, Пауль вдруг резко остановил машину и оглянулся назад. Над селом полыхало яркое зарево пожарища.

В январе ударили сильные морозы, лед на озере промерз настолько, что на нем спокойно можно было проводить соревнования на буерах, или, как их здесь называли, ледовую регату.

В «Посейдоне» собрались завсегдатаи, к числу которых причислял себя и директор Виндиш, чтобы поскользить по ледяной глади озера на буере.

Фон Венген зарезервировал для себя и своих гостей голубую гостиную. Сидя в удобных, мягких креслах, он вместе с подполковником Вольнофом через огромное окно в бинокль следил за гонками. Лица обоих уже слегка разрумянились от выпитого виски.

Фон Венген считал вполне своевременным ввести руководителя «МАД» в яхтклуб, хотя подполковник и не являлся заядлым яхтсменом. Полковник Роль не смог принять приглашения, так как находился в горах Швейцарии, обосновавшись в той самой хижине, которую ему предложил доктор Шауер.

Дверь голубой гостиной была открыта. Вошел новый обер-кельнер Дорнберг и поинтересовался, не желают ли господа еще чего-нибудь. Фон Венген не заметил, как Вольноф и Дорнберг обменялись беглым взглядом: «МАД» удалось внедрить в эту организацию своего человека.

— Вы слышали, — заговорил фон Венген, когда Дорнберг вышел, — что Лорхер якобы находится в Бразилии?

Отставной генерал наполнил бокалы и произнес тост:

— Давайте выпьем за удачный конец операции «Степной барашек»!

Вольноф чокнулся с ним, выпил свое виски и сказал:

— А вы знаете, господин генерал, что израильтяне при наступлении на Голанские высоты обстреливали их новыми, ослепляющими снарядами?

— Действительно?.. — Фон Венген был удивлен.

— Одиннадцать сирийских солдат лишились зрения!

Эти сведения Вольноф получил от Хонигмана, с которым он накануне встречался во Франкфурте. Израильтянин находился в неважном настроении и начал философствовать об ошибках, которые, к сожалению, уже невозможно исправить. В самом конце встречи он сообщил, что господин Горица по чистому недоразумению погиб в Швейцарии, став жертвой бандитского налета, и, таким образом, унес с собой в могилу пароль своего счета в Цюрихском банке.

— Вы говорите, по недоразумению? — спросил Вольноф.

— Да, это было недоразумение, к сожалению! — уверенно ответил Хонигман с печалью в голосе, которая была похожа на настоящую.