Николай Иванович Леонов , Алексей Викторович Макеев - Полицейский ринг

отличительная черта. Во всем мире люди норовят пригреть то, что плохо лежит, украсть там, где можно. Это, увы, международная натура человека, а не национальная. И не переубедит меня в этом никто.

Телефонный звонок прервал спор. Крячко отправился включать электрический чайник на журнальном столике в углу кабинета, а Гуров достал телефон и отошел к окну. Номер был незнакомым.

— Да, слушаю, — неохотно ответил он и тут же узнал голос Киры. Слишком много в интонациях девушки было характерного и запоминающегося.

— Лев Иванович, доброе утро! Это Кира Соломатина, мы с вами…

— Я узнал, Кира, доброе утро, — перебил ее сыщик. — Что-то случилось? У вас голос какой-то взволнованный.

— Он взволнованный потому, что я не знаю, как говорить с вами. Сама волнуюсь дико. Но мы вроде как друзьями расстались, а мне кроме вас и обратиться не к кому. Я же говорила, что вы единственный в моей жизни знакомый полковник.

— Ну, ну, Кира, давайте-ка, рассказывайте, что у вас стряслось.

— Понимаете, Лев Иванович, моего друга, ну, того самого, обвиняют в преступлении, которого он не совершал, он даже отношения к нему не может иметь. Это же просто нелепо…

Гуров в сомнении поднял брови. Что значит — «обвиняют». Он разговаривал с Кирой всего несколько дней назад, и настроение у нее было очень лучезарное и беспечное. А ведь ее «папик» должен был уже тогда находиться под следствием, раз ему уже предъявили обвинение. Это вполне определенная и важная процедура в череде обязательных следственных действий. Не играет ли с ним девочка? Или она все же пытается «клеить» его, соблазнить, сделать из него «папика»? Сомнительно, конечно, но все же.

— Стоп, Кира! — перебил девушку Лев. — Ему предъявили обвинение?

— В смысле? — явно не поняла Кира.

— Вы сказали, что вашего друга обвиняют в преступлении. Ему официально предъявили обвинение? Он под следствием?

— Я немножко не понимаю, это ваши какие-то дебри, вы простите, Лев Иванович. Это следователь так считает, он явно под него копает. Ну, следствие, наверное, идет, раз следователь занимается этим делом.

— Так, теперь немножко понятнее, — вздохнул сыщик. — Значит, вашего друга подозревают, а не обвиняют, так?

— Как это? — снова не поняла Кира. — Подозревать и не обвинять? Подозревать, что виноват, и в то же время не обвинять? Я не понимаю вас.

Гуров мысленно выругался, поняв, что вступил в полемику с человеком, настолько далеким от смысла этой терминологии, что продолжать обсуждение было просто бессмысленно. Одно ясно, «папика» Киры в чем-то серьезном подозревают, и следствие им заинтересовалось совсем недавно. Как-то неудобно и отказывать теперь во внимании, с сожалением подумал Лев. Делал авансы, дружбу какую-то непонятную начал, а теперь, как говорится, назад пятками? Вот до чего безделье доводит. Одно воскресенье, одна прогулка по парку — и ты уже вляпался в кучу проблем. Причем чужих проблем.

— Знаете что, Кира, — нахмурившись, сказал он, — давайте встретимся с вами, и вы мне все расскажете по порядку. Хорошо?

Встретились они у Казанского храма-часовни на Житной, куда Кира, оказывается, уже подъехала. Шустрая девочка, подумал сыщик, она сразу предполагала, что ей удастся уговорить меня на встречу. Кира увидела Гурова издалека и пошла вдоль мраморного парапета навстречу. Черные классические брючки в обтяжку, блузка, черный клатч в руке, солнечные очки подняты на темя. Сыщик сразу обратил внимание на глаза девушки. Она сейчас не играла, и это не был повод встретиться с понравившимся ей мужчиной. А ведь у девочки беда, забеспокоился Лев и зашагал быстрее.

— Спасибо вам, Лев Иванович, — грустно кивнула Кира. — Я, честно говоря, не думала, что вы согласитесь прийти. Не думала, что вы серьезно ко мне относитесь. Мне казалось, что я для вас обыкновенная вертихвостка.

— Ну вот что, — серьезно посмотрел на нее Гуров. — Для меня все люди, у кого случается беда, важны одинаково. И вертихвосткой я вас никогда не считал. Так что давайте сразу опустим ненужные предисловия. Вон там на углу есть кафешка. Не ахти какое заведение, но вполне можно посидеть в уголочке за чашечкой кофе и спокойно поговорить. Пойдемте?

Кира сидела, нервно крутя в ладонях чашку с недопитым кофе, и говорила, говорила, говорила. Гуров смотрел на ее руки, на нервно подрагивающие губы и думал о том, что вот и так бывает. Не из-за денег, не из-за положения или подаренного ей салона красоты. А --">