Кирилл Казанцев - Помощь деньгами и кровью

пола и сунул себе в карман, потом перевернул Валерку на спину, глянул ему в лицо. У того через лоб к переносице тянулась широкая ссадина, она набухала, надувалась, кожа лопнула и выступила кровь.

Вишняков бессмысленно глядел в потолок, потом дернулся встать. Илья прижал его к полу. Валерка вывернулся, перехватил руку Ильи в болевом приеме. Перед глазами разом потемнело, в голове точно комариный рой запел на все лады. Вишняков выворачивался из захвата, как уж, крутился, скалился, лицо его заливала кровь. Илья не выдержал и врезал своему начальнику слева в челюсть, потом добавил справа для симметрии, и Валерка затих.

— Хорош, сдаюсь. — Он хлопнул ладонью по полу. Илья отпустил его, поднялся. Еще малость мутило, стены и шторы неприятно колыхались, пол ходил волнами. Илья сел на край стола, помотал головой.

— Ну ты и придурок…

— Еще какой. — Светка оказалась рядом. Она смотрела на Валерку сверху вниз и зло улыбалась. Вишняков послал ей воздушный поцелуй и принялся стирать кровь с разбитой физиономии.

— Пойдем, — Светка потянула мужа за рукав, — поехали домой. Я устала.

Илья поднялся, Светка взяла его под руку, повела к двери. Илья сделал шаг, другой, обернулся. Валерка махнул ему, топай, дескать, без тебя обойдусь. И неловко повалился набок, тяжко рухнул на пол. Илья бросился обратно. Перевернул неподвижного Валерку на спину, вгляделся ему в лицо. Вишняков приоткрыл глаза, глянул по сторонам и дернулся, точно в судороге. Илья перевернул его на бок и держал за плечи, пока Вишнякова выворачивало на пол. Сотрясение — пренеприятная штука, в черепушке точно майонез разлит, тошнит постоянно, и реакции ни к черту. Но это сейчас пройдет, коллапс отпускает так же быстро, как и накрывает жертву.

— Охота тебе с ним возиться. — Светка так и стояла поодаль. Илья мельком глянул на жену: та точно состарилась лет на десять. Может, виной тому была брезгливая гримаса, что жутко исказила родное лицо, то ли тусклый свет в бильярдной, но смотреть на Светку было неприятно.

— Брось его, проспится и в себя придет. Пойдем.

— Погоди. — Илья подал Валерке платок, помог тому сесть. Выглядел Вишняков паршиво: бледный, лицо в крови, под левым глазом расползается легкая синева и густеет на глазах. Рубашка в пятнах, галстук черт-те куда уехал, безупречно отглаженный костюм перемазан какой-то дрянью.

— Погоди, — повторил Илья, — надо врача.

Вишняков помотал головой и закатил глаза. Точно, сотряс, так бывает в первые мгновения, потом становится легче.

— Чего ждать? — истинно по-змеиному прошипела Светка. — Чего ждать, скажи? Когда этот алкаш очухается? Позвони его водителю, пусть забирает.

И дернула мужа за пиджак.

— Отвали. — Илья отмахнулся и невольно попал ей по руке. Светка вскрикнула, сжала пальцы в кулак. Вишняков поднес платок к губам и закашлялся.

— Валер, ты как, идти можешь?

— А хрен его знает. — Вишняков прижался затылком к стене. — Посижу пока. А вы идите, гуляйте.

И ухмыльнулся, повернул голову. Светка мигом оказалась рядом.

— Илья, пойдем…

— Отвали! — он сорвался-таки на крик. Ну в самом деле, ведет себя, точно курица: пошли да пошли. Не видит, что ли, что дело плохо.

Светка больно толкнула его в бок:

— Что ты с ним возишься? Это же псих и алкаш, у него давно крыша съехала! Все не можешь забыть, как он тебя из болота вытащил и на себе пять километров тащил?

Илья рывком поднялся на ноги и оказался с женой лицом к лицу. Та тяжело дышала, побагровела, сузила глаза, и все это добавило ей еще лет пять, а то и больше. Перед ним стояла злобная, битая жизнью карга, бешеная от ненависти к миру и к себе. Илья почти ненавидел ее в этот момент и сам зверел от бессилия: он никак не мог понять, что происходит с ними со всеми. Валерка с револьвером, Светка сейчас больше похожая на ведьму, и он сам, явно лишний здесь.

— Из танковой ямы, дура, — подал с пола голос Вишняков. — А она, чтоб ты знала, глубокая, и в ней запросто можно утонуть.

Светка умолкла, зло поджала губы и сжимала в пальцах цепочку от сумки. Звенья слабо позвякивали, Валерка откашливался на полу, Илья сел на край стола. Танковая яма, да. Было дело, полтора десятка лет назад, в военном училище, кросс по пересеченке, экзамен на берет. Два года готовились, ждали, как праздника в детстве, и дождались. На третьем рубеже организм выкинул весь набор пакостей: и туннельное зрение, и тремор рук, и повышенное давление. И потерю --">