Петер Рабе - Бенни

Луи. — Я хочу знать, в курсе ли босс этой хреновины, на которую ты меня толкаешь!

В мгновение ока рука Бенни ухватила Луи за рубашку чуть ниже горла.

— Ты кого за падлу держишь, сволочь?!

Лицо Луи пошло красными пятнами. Он прошипел, глядя Бенни в глаза:

— Чокнутый мерзавец!

В ответ Бенни рывком притянул бедолагу ближе:

— Ты кого мерзавцем называешь?

Секундой позже свободная рука Бенни мелькнула в воздухе, раздался звучный удар костяшек, и лицо Луи перекосилось до неузнаваемости. Бенни отпустил воротник Луи, и тот рухнул на пол.

Бенни не обратил на это никакого внимания. Он вернулся к столу и продолжил подсчет денег в кассе. Лишь однажды он обернулся к лежавшему и негромко приказал:

— Остальные бабки. И быстро, — после чего вернулся к своему занятию.

Закончив считать, он прикурил новую сигарету и уставился на рывшегося в сейфе Луи.

— Считай на столе, чтоб я видел, — скомандовал он. Руки Луи заметно тряслись. — Запиши в расходы. — Он вложил деньги в кассу, расписался в гроссбухе и вернул его Луи. — Увидимся через неделю, — сказал он, унося кассу под мышкой.

В тот же вечер он вошел в дверь с табличкой «Импорт инк., Альфред Б. Кент, президент», неся в руке гораздо более объемистый чемодан, который и забросил небрежным жестом на стоявший в помещении стол. За столом сидел худощавый мужчина в сером полосатом костюме и щелкал клавишами арифмометра. Через двадцать минут, в течение которых Бенни молча сидел в сторонке, человек поднял взгляд от машинки и произнес:

— Эй, Бенни!

— Да?

— Слушай, сынок, я два раза все пересчитал, получается вдвое против обычного!

— Точно. Давайте расписку.

Мужчина выглядел озадаченным. Он еще раз проверил ленту арифмометра и снова повернулся к Бенни:

— Сынок, вдвое!

Бенни поднялся и подошел к столу:

— Вдвое, потому что я собрал вдвое. Провожу реорганизацию территории.

— Чего-о?!

Бенни не ответил. Он вынул руку из кармана и нетерпеливо помахал ею:

— Ладно-ладно, давайте расписку.

— Так, подожди. — Человек снова уставился на ленту. — Секундочку-минуточку. Ты хочешь сказать, Что это с бывшего района Пэдди?

— Нет больше Пэдди. С моего. Я собираю вдвое. У вас что, со слухом проблемы?

— Да нет, черт подери. И когда это все началось? Мне Пендлтон ни словом не обмолвился… Он как раз днем заходил, так, мимоходом, но ни словом…

— Пендлтон еще не знает, это первый сбор по новым правилам.

— По новым правилам? Какого хрена?! Кто устанавливает правила, о которых я ничегошеньки не знаю?!

— Я устанавливаю правила. Пендлтон выделил мне территорию, и я там навожу порядок. Короче, Джек, пишите расписку.

Джек откинулся на спинку стула и уставился на Бенни в полном молчании. Затем качнулся вперед, поднял телефонную трубку и набрал номер.

— Обожди минутку, ладно? Пока я… Алло, это из «Импорта», это ты, Турок? Слушай, соедини-ка с Пендлтоном. Да, вроде как важно… Я хотел… Короче, помнишь район, где Пэдди раньше работал? Ну вот тут один парнишка, Тейпкоу, он там сейчас пасется, и вот он явился с удвоенными сборами… Да откуда я знаю? Говорит, что ввел новый порядок… О’кей, подожду. — Джек показал взглядом на стул, стоявший рядом. — Припаркуйся на пару секунд, сынок, пока Турок с боссом пошепчется.

Бенни ждал, прикусив губу. Он уже не спешил, он занервничал. Дело выходило из-под контроля.

В такие минуты он чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык всегда и во всем контролировать ситуацию и в мелочи, как правило, не лез — конечно, мелочи с его точки зрения. А мелочами он считал все, кроме его, Бенни Тейпкоу, движения наверх. Любой ценой.

Он продолжал стоять у стола, нервно шевеля руками. Руки были тонкие, какие-то хилые на вид; с трудом верилось, что в них скрыта недюжинная сила. О ней говорили разве что жилы на внутренней стороне предплечий — тугие, как натянутые провода.

— Хорошо, — заговорил Джек, — прекрасно. Ну счастливо, Турок.

Джек повесил трубку, взял ручку и принялся выводить что-то в блокноте. Закончив, он вырвал лист и протянул его Бенни:

— Вот тебе расписка, сынок. Босс велел выдать тебе расписку.

Бенни взял листок и направился к двери. К нему вернулось хорошее настроение. Действительно, ну чего Пендлтону ерепениться? Бенни сразу признал его за нормального мужика, затем постепенно сделал так, чтобы тот заметил это. И продолжал в том же духе вот уже несколько лет.

— Еще --">